Новая онтология. Новая онтология: бытие без субстанции

В современной европейской философии проблема бытия по-прежнему остается фундаментальной. Занимаясь поисками бытия, философия, как и прежде, отстаивает свое отличие от науки, религии, искусства, обнаруживая уникальный и своеобразный предмет своих исследований, не сводимый ни к знанию, ни к вере. Занимаясь бытием, философия выявляет своеобразный характер такого мышления, в котором бытие может для нас открыться. Поиски бытия – это поиски корней, прикоснувшись к которым человек может найти в себе силы для понимания смысла окружающего мира. Эти поиски составляют незримый фундамент того, что человек называет наукой, искусством, религией, любовью, стремлением к счастью, совестью, долгом.

Николай Гартман (1882-1950) - основоположник критической или новой онтологии. Неразрешимые проблемы или непознаваемые остатки проблем и составляют собственно предмет метафизики. Познание окружено метафизической зоной непознаваемости, это иррациональное не исчезает с развитием наук, в которых всегда будут ставиться вечные проблемы метафизики. Философские системы приходят и уходят, но все они вращаются вокруг одних и тех же проблем. Сознание проблем – это знание о незнании. С точки зрения неопозитивистов, метафизические проблемы – плод неправильного употребления языка. По Гартману метафизические проблемы созданы не мыслью, а бытием.

Гартман выделял четыре слоя реального мира: мертвое, живое, психическое и духовное; и соответственно три разреза в строении реального мира: первый – между материальным (физическим) и психическим. Раньше он неточно обозначался делением на природу и дух. Великая загадка в том, что разрез проходит через человеческое существо, не разрезая его самого. В этой проблеме проявляется предел человеческого познания.

Второй разрез (ниже первого) – между живой и неживой природой. Сущность жизни, саморегулирующийся обмен веществ – также предел и загадка познания.

Третий разрез между духовным и психическим. Духовная жизнь – не совокупность психических актов, так же как она и не совокупность чистых идей. Духовное бытие проявляется в трех формах – личностного, объективного и объективированного духа.

Между слоями четкие границы, а между ступенями – скользящие переходы, например, роды, виды, семейства, классы в органической природе.

Б) Идеальное бытие

Идеальное не зависит от мышления, оно не реально, но его нельзя отождествлять с ирреальным, ибо ирреальное также является сферой мысли: фантазии, мечты и т.д. Само же мышление – один из процессов реального мира. Это бытие без реальности, потому что оно без времени. Числа, треугольники, ценности – нечто совсем другое, чем вещи, события, личности, ситуации. Основные типы идеального «в себе» бытия: математические сущности и ценности, им соответствуют науки: математика, этика, эстетика.

Идеальное ошибочно представляется имманентным (пребывающим внутри) сознанию. Часто бывает нелегко отделить друг от друга мышление и предмет мысли. Эта близость к сознанию загадочна и не поддается расшифровке. Идеальное представляет собой парадоксальный синтез: оно ирреально и в то же время сущее.

Особенности способов бытия не поддаются человеческому сознанию, они глубоко иррациональны. Нет естественного сознания, идеального бытия, есть только вторичное сознание на ступени высокоразвитого познания в науке. Идеальное бытие в силу большой общности является неполным и потому низшим бытием. Изменчивый реальный мир есть высший способ бытия.

Заключение.

1. В представлении современной психологии «психе», по выражению К. Юнга, или психика человека совершенно не соответствуют представлению о душе, которое сложилось среди философов, в общественном сознании и в религиозных учениях за последние две с половиной тысячи лет.

2. В современном обществе господствует взгляд на человека как на биосоциальную сущность, а душа и духовность объявляется чем-то эфемерным и не существующим. Если научных доказательств души не существует, то духовность в человеке распознается сразу. Человек, интересы которого не выходят за пределы материальной сферы, чужд высокому искусству, альтруизму и многому другому, что делает его гуманным. У него может быть чрезвычайно развит интеллект, он может быть воспитан и любезен, но внутри он черствый эгоист, которому не нужна любовь, семья, дети. Таких типов в современном обществе много. Не случайно общепризнанным является определение нашего общества как бездуховного. Отличительными чертами человека духовного является потребность познания, альтруизм и высокая нравственность, а также стремление служить людям. Без восстановления популяции духовных людей невозможно построить великую Россию и успешно бороться с коррупцией, преступностью и решать другие грандиозные задачи.

3. Мы не пытаемся сделать вывод, что есть душа и дух, так как это невозможно. По степени сложности он приближается к космогонической проблеме «Большого взрыва», который нельзя ни смоделировать, ни повторить, но по своим идейно-нравственным последствиям ответ на этот вопрос имеет важнейшее значение, так как он объясняет сущность человека и лежит в основе его духовности, на которой созидается этика.

4. Религиозные философы, видя тупик, в который попала западная материалистическая цивилизация, упорно трудятся над разработкой проблемы человека и этики. Конечно, им не удается переломить существующие тенденции, но труды многих из них влияют на мировоззрение довольно широкого круга представителей интеллигенции.

Ключевые слова

НОВЫЕ ОНТОЛОГИИ / ПЛОСКИЕ ОНТОЛОГИИ / ТРАДИЦИОННАЯ АРХИТЕКТУРА / АРХИТЕКТУРА КОМПЬЮТЕРА / АРХИТЕКТУРА ВИРТУАЛЬНЫХ МИРОВ / СПЕКУЛЯТИВНАЯ АРХИТЕКТУРА / NEW ONTOLOGIES / FLAT ONTOLOGIES / ARCHITECTURE / COMPUTER ARCHITECTURE / ARCHITECTURE OF VIRTUAL SPACE / SPECULATIVE ARCHITECTURE

Аннотация научной статьи по прочим социальным наукам, автор научной работы - Майорова Ксения С.

Статья посвящена попытке проследить взаимосвязь между актуальными тенденциями в гуманитарных науках (становление новых онтологий ) и современными архитектурными практиками. Автор формулирует ключевые различия между оптиками «старых» и новых онтологий , где новыми называются плоские онтологии , отказавшиеся от оппозиции часть/целое и суждений в модальности долженствования. Рассмотрев различные типы архитектуры (иконическую, утопическую и социальную), автор обнаруживает, что практики 19 и объекты, которые традиционно принято относить к архитектуре, базируются на принципах «старых онтологий». В них реализовано представление о человеке как суперобъекте, стоящем над всеми прочими объектами; они руководствуются классической оппозицией части и целого, где конечным пользователем, для которого осуществляются архитектурные проекты, может быть общество (как целое, которое больше своих частей, то есть людей) или человеческий индивид (как часть, которая больше своего целого, то есть общества). Наконец, в них артикулируется противопоставление наличного и должного, где последнее обладает онтологическим преимуществом. Новые же онтологии кажутся неприменимыми к архитектуре в традиционном понимании. Тем не менее между новыми онтологиями и архитектурой может быть обнаружена двоякая связь. С одной стороны, новые онтологии предлагают язык описания, позволяющий объять многообразие практик традиционной архитектуры (архитектуры наших городов) и принять их онтологическое равенство. С другой стороны, новые онтологии делают возможными иные архитектурные практики (архитектуру компьютера , виртуальных миров и спекулятивную архитектуру ), не замещающие традиционную архитектуру , но дополняющие ее.

New Ontologies of Architecture and Architectures of New Ontologies

The aim of this article is to highlight the relationships between contemporary tendencies in the humanities (the new ontologies ) and contemporary architectural practices. The author articulates the distinction between the optics of the «old ontologies» and the the new ontologies . The ontologies considered to be new ones are flat, free from classical opposition between the whole and the parts and based on modality of possibility, but not obligation. Objects and practices traditionally referred to as architecture appear to be based on the principles of the «old ontologies». For them human being is an extraordinary object compared to others, the part-to-whole relationships appear to reflect either the superiority of the whole (society) or the superiority of the part (individual), finally, they are aimed at creating an "it has to be this way" picture. The new ontologies seem to be impossible to apply to architecture in its traditional meaning. Nevertheless, a two-fold link between the new ontologies and architecture can be posed. On the one hand, the former offer a new language to describe the variety of traditional architecture and accept that all of directions, styles and buildings are ontologically coordinate. On the other hand, the new ontologies enable some new architectural practices (computer architecture , architecture of virtual space and speculative architecture ) which do not substitute for traditional architecture , but accompany it.

Текст научной работы на тему «Новые онтологии архитектуры и архитектуры новых онтологий»

Статьи. Теория

Ксения С. Майорова

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Москва, Россия

Новые онтологии архитектуры и архитектуры новых онтологий

и объекты, которые традиционно принято относить к архитектуре, базируются на принципах «старых онтологий». В них реализовано представление о человеке как суперобъекте, стоящем над всеми прочими объектами; они руководствуются классической оппозицией части и целого, где конечным пользователем, для которого осуществляются архитектурные проекты, может быть общество (как целое, которое больше своих частей, то есть людей) или человеческий индивид (как часть, которая больше своего целого, то есть общества). Наконец, в них артикулируется противопоставление наличного и должного, где последнее обладает онтологическим преимуществом. Новые же онтологии кажутся неприменимыми к архитектуре в традиционном понимании.

Тем не менее между новыми онтологиями и архитектурой может быть обнаружена двоякая связь. С одной стороны, новые онтологии предлагают язык описания, позволяющий объять многообразие практик традиционной архитектуры (архитектуры наших городов)

Майорова Ксения Сергеевна - магистр градостроительства, младший научный сотрудник Высшей школы урбанистики им. А.А. Высоковского НИУ ВШЭ. Научные интересы: современные онтологии, онтология города, исследования городских саундскейпов, исследования популярной культуры. E-mail: [email protected]

Ksenia Mayorova - MUP, Junior research fellow, Vysokovsky Graduate School of Urbanism, HSE. Research interests: contemporary ontologies, ontology of the city, sound studies, urban soundscape studies, pop-culture studies. E-mail: [email protected]

Sociology of Power Vol. 29

и принять их онтологическое равенство. С другой стороны, новые онтологии делают возможными иные архитектурные практики (архитектуру компьютера, виртуальных миров и спекулятивную архитектуру), не замещающие традиционную архитектуру, но дополняющие ее.

Ключевые слова: новые онтологии, плоские онтологии, традиционная архитектура, архитектура компьютера, архитектура виртуальных миров, спекулятивная архитектура

Ksenia Mayorova. Higher School of Economics, Moscow, Russia New ontologies of architecture and architectures of new ontologies

either the superiority of the whole (society) or the superiority of the part (individual), finally, they are aimed at creating an "it has to be this way" picture. The new ontologies seem to be impossible to apply to architecture in its traditional meaning. Nevertheless, a two-fold link between the new ontologies and architecture can be posed. On the one hand, the former offer a new language to describe the variety of traditional architecture and accept that all of directions, styles and buildings are ontologically coordinate. On the other hand, the new ontologies enable some new architectural practices (computer architecture, architecture of virtual space and speculative architecture) which do not substitute for traditional architecture, but accompany it.

Keywords: new ontologies, flat ontologies, architecture, computer architecture, architecture of virtual space, speculative architecture

doi: 10.22394/2074-0492-2017-1-19-40

Архитектура в привычном нам смысле - это архитектура зданий, построенных человеком и предназначенных для человека. Можно выделять множество эстетических стилей, теоретических подходов и конструкторских принципов, свойственных разным архитектурным школам и направлениям, но не вызывает сомнения, что все они удерживают своей центральной фигурой человека. Каким образом в таком случае могут быть связаны с архитектурой новые онтологии, ставящие человека в один ряд со всеми прочими

Социология

ВЛАСТИ Том 29 № 1 (2017)

объектами? Должна ли архитектура новых онтологий адаптировать наши города под все возможные онтологически равные нам объекты?

В настоящей статье рассматриваются некоторые типы привычной нам архитектуры и показывается, в каком смысле они являются архитектурами «старых онтологий». Затем вслед за артикуляцией ключевых различий между старыми и новыми онтологиями предлагается несколько типов объектов и практик, которые, по моему убеждению, являют собой образцы архитектуры новых онтологий. Таким образом, мы увидим, что с приходом новых онтологий не произошло принципиального поворота, который бы сделал привычную нам архитектуру неактуальной. Скорее, наоборот, новые онтологии легитимировали онтологическое равноправие множественных архитектурных подходов и направлений, открыв возможности для архитектур нового типа.

Термин «новые онтологии» используется здесь как общее понятие, которое включает в себя набор онтологических концепций, объединенных несколькими ключевыми положениями1. В первую очередь эти онтологии являются плоскими2, так как для них все объекты независимо от их масштаба, возраста, интеллектуально- 21 го развития и видимой сложности онтологически равноценные. Иными словами, нет суперобъекта, который стоял бы над всеми прочими, нет онтологических иерархий. Во-вторых, эти онтологии оспаривают классические модели соотношения части и целого, настаивая на том, что ни один объект онтологически не является ни целым, ни частью. Категории части и целого - это результат применения определенной оптики рассмотрения взаимоотношений между объектами. То, что при одном рассмотрении предстает в виде части большего целого, в другом контексте само может оказаться целым, составленным из множества частей. В-третьих,

1 Имеется в виду онтологический схематизм как стратегия ответа на ключевой онтологический вопрос: «Что есть в подлинном смысле слова?». Например, Ветушинский выделает четыре таких схематизма: парме-нидовский, атомистический, корреляционистский и схематизм плоской онтологии.

2 Термин «плоские онтологии» впервые введен М. Деланда в работе «Интенсивная наука и виртуальная философия»: «... в то время как онтологии, основанные на отношениях между общими типами и отдельными частными, являются иерархичными, в них каждый уровень представляет отдельную онтологическую категорию (организм, вид, род), подход с точки зрения взаимодействия частей и эмерджентного целого ведет к плоской онтологии, в которой есть исключительно уникальные, единичные индивиды, различающиеся в пространственно-временном отношении, но не в онтологическом статусе».

Sociology of Power Vol. 29

новые онтологии в силу онтологического равенства всех объектов отказываются определять, какие из объектов являются более значимыми, а какие менее, а, значит, суждение в модальности долженствования оказывается нерелевантным. Важность этих положений для архитектурной теории и практики состоит в том, что они практически во всем противоположны «старым онтологиям» традиционной архитектуры.

Архитектуры «старых онтологий» Иконическая архитектура для человека

Человек строил жилища на протяжении всей своей истории, поэтому можно считать, что история архитектуры в привычном нам понимании уходит корнями в древние строительные практики. За долгие тысячелетия архитектура пережила множество преобразований, и мы знаем, что она может фокусироваться на самых разных аспектах: не только функциональных (как, например, конструктивизм), эстетических (как готика), но и геометрических (как 22 постмодернизм) или психологических (например, рационализм). Под архитектурой в таком случае понимается фасад, здание или группа зданий, формирующих некоторый единый архитектурный ансамбль, выполненный в единой концептуальной рамке и общем стиле. Коль скоро архитектурной единицей в таком случае является здание, то есть отдельный объект, назовем такую архитектуру объектной, или иконической (поскольку знаковый, или иконический, архитектурный объект, согласно такому понимаю архитектуры, будет в большей мере воплощать сущность архитектуры, чем рядовые здания).

Долгое время представление об архитектуре как исключительно иконической преобладало в европейской культурной традиции. На протяжении многих веков архитекторы руководствовались геометрическими и эстетическими принципами, которые сложились как античный архитектурный канон и были сформулированы Витрувием в «10 книгах об архитектуре» [Витрувий, 1936]. Трактат предназначался для профессиональных архитекторов и описывал множество важных для архитектурной практики аспектов, начиная с определения области профессиональной компетенции архитектора и заканчивая техническими деталями. Самым многочисленным пользователем архитектуры предполагался народ, а потому целью деятельности зодчего (отдававшего себе отчет в синтетическом характере его искусства) являлось как раз создание объектов, способных оказывать идеологический и эмоциональный эффект, сделать так, чтобы в глазах публики «величие импе-

рии приумножилось и возведением великолепных общественных зданий» [Там же, с. 15]. Иными словами, задачей зодчего было позволить людям говорить об архитектуре как о фасадах, отдельно стоящих зданиях и группах зданий, выполненных в некотором смысловом единстве.

Ключевой особенностью иконической архитектуры были правильные пропорции, соотношение «членов сооружения в отдельности и в целом для достижения соразмерности» [Там же, с. 21]. Идеал, достойный воплощения «в камне», обнаружился в самом человеке: «Как в человеческом теле евритмия получается благодаря соразмерности между локтем, ступней, ладонью, пальцем и прочими частями, так это бывает и в совершенных сооружениях» [Там же, с. 22]. Даже если сопоставление с гармонией человеческого тела в данном случае несет метафорический характер, нарочитый акцент на проектировании зданий «по образу и подобию» человеческому позволяет сказать, что иконическая архитектура строилась не просто человеком и для человека, но и в соответствии с человеком как мерилом всех вещей.

Сегодня, зная, что возможны иные интерпретации назначения и сущности архитектуры, мы скорее будем говорить об икониче- 23 ской архитектуре в критическом ключе, например, в терминах точечной застройки. А узнав об аналогиях, которыми руководствовался Витрувий, наставляя архитекторов на многие века вперед, заведем уже набившую оскомину песнь о тщете антропоцентризма. Однако альтернативы архитектуре такого типа стали возможными относительно недавно. Авторитет витрувианского канона был подорван лишь в XVIII веке первыми результатами археологических экспедиций, которые показали, что античная архитектура не единственно возможная. Есть другие народы, которые, ежедневно наблюдая пропорции человеческого тела, пришли к иным архитектурным решениям.

Утопическая архитектура для нового человека

XX век в истории архитектуры можно назвать веком экспериментов, спровоцированных геополитическими и последовавшими за ними социальными потрясениями. Человечество смело смотрело в будущее, заряжалось ветром перемен и уповало на скорое пришествие государства нового типа, общества нового типа, наконец, человека нового типа. Вожди XX века каждый по-своему усвоили мудрость, что «не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» [Маркс, 1959, с. 7], и зачастую первое, что они предпринимали, рассчитывая создать новое общество с новым человеком, это объявляли ар-

of Power Vol. 29

хитектурный конкурс. В силу социально-экономических причин именно Советский Союз стал площадкой, на которой новым цветом зацвела так называемая «бумажная», или утопическая архитектура.

«Не на „чистом листе", как в классической утопии, но на хаотических руинах прошлого» [Иконников, 2004, с. 289] архитектура нового государства была призвана задать новые идеологические и концептуальные горизонты, а также переопределить бытовые практики горожан. Бумажная архитектура отличалась от иконической архитектуры почти во всем. Это не означает, что в ранний период истории Советского Союза вся архитектура была бумажной. Разумеется, проектировались и строились различные здания, зачастую призванные решать строго утилитарные задачи (например, разместить максимальное число граждан на ограниченной территории с минимальными финансовыми затратами). Но сама возможность помыслить и практиковать совершенно иную архитектуру открыла множество новых горизонтов. В таком контексте полет творческой фантазии не могли ограничить ни финансовые лимиты, ни проблемы обеспечения зданий необходимой инфраструктурой, ни по-24 веденческие паттерны потенциальных пользователей, ни удобство эксплуатации.

В таком контексте утопическое мышление и утопические идеалы, постоянно подменяясь (как только обнажалась несостоятельность одних обещаний, им на смену приходили другие), использовались как удобный инструмент манипуляции массами: «Творимая утопия относила осуществление идеала в еще незримые дали, в то время как реально формировавшиеся структуры власти получали авторитарный характер» [Там же, с. 291]. Причем первое время проекты, которые мы сегодня склонны называть утопическими, представлялись вполне осуществимыми, и разрыв между режимом физического, актуального существования в настоящем и режимом пребывания в чаемых идеалах будущего мироустройства вскрылся лишь со временем. Архитектура - не только крайне эффективный инструмент визуализации утопического замысла, но и уникальный способ мыслить утопию и даже вписывать ее в наличное положение дел. «Архитектурные утопии соотносились с виртуальной реальностью, в которой объективно существующее подчинялось умозрительно конструируемым целям» [Там же, с. 284]. Однако, пожалуй, самое интересное в утопических проектах состоит не в том, что архитектура может создать нового человека, но в том, что она сама должна быть создана новым человеком.

Культивации архитекторов нового типа посвятил себя Николай Ладовский, один из наиболее интересных архитекторов 1920-

1930-х годов, основоположник архитектурного рационализма. Цель проектов архитектурного рационализма - «экономия психической энергии при восприятии пространственных и функциональных свойств сооружения» [Ладовский, 1926, с. 3]. Даже на фоне своих современников Ладовский отличался особой прогрессивностью в архитектурных проектах и педагогике. Он выстраивал обучение «наоборот»: не с изучения исторических прецедентов и реализованных в них аспектов архитектурных стилей, а с формирования механизмов мышления при помощи логических моделей. Испытывая пиетет перед последними достижениями науки, Ладовский скомбинировал в своей методике, с одной стороны, исследование объективных психофизиологических закономерностей восприятия пространства пользователем, а с другой - технологически опосредованные способы формирования профессиональных компетенций архитектора нового типа.

В психотехнической лаборатории, созданной во ВХУТЕМАСе в 1927 году, использовалось различное оборудование, призванное «помочь при отборе поступающих на архитектурный факультет ВХУТЕИНа, а также помочь преподавателям развить у студентов те профессионально необходимые способности, которые у них раз- 25 виты слабо» [Хан-Магомедов, 2007, с. 62]. Ключевым инструментом, за счет которого должен осуществлять свою профессиональную деятельность архитектор нового типа, считался глазомер, а для его диагностики и развития использовались многочисленные замысловатые приспособления1. Так, психотехническая лаборатория Ла-довского, будучи во многом причастной утопическим проектам периода бумажной архитектуры, представляла собой лабораторию по алгоритмизации, программированию или, если угодно, компьютеризации2 архитекторов будущего. Архитекторов, чья задача - создавать новые пространства жизни, призванные сформировать нового человека.

1 Ладовский разрабатывал и применял такие инструменты, как лиглазо-метр - инструмент для диагностики и развития глазомера линейных величин, плоглазометр для усовершенствования непосредственной работы архитектора с плоскостными величинами, оглазометр - соответственно сфокусированный на определении величины объема и углазометр, призванный определять и развивать способности архитектора определять угол.

2 В буквальном смысле компьютер - это вычислитель. Поэтому, на мой взгляд, уместно будет сказать, что Ладовский ставил перед собой задачу взрастить поколение архитекторов, которые функционировали бы как вычислительные машины, или компьютеры.

Sociology of Power Vol. 29

Социальная архитектура для общества

Архитектура третьего типа сосредоточена на социальной размерности создаваемого архитектором пространства. Для нее важно не только и не столько то, что располагается в непосредственной близости от человека (и даже скорее буквально принадлежит лично ему), сколько территории и объекты, разделяемые человеком с другими. Ключевым ориентиром при создании такой архитектуры являются режимы взаимодействия горожан, то есть она предназначается для сложного субъекта, общества, многочисленными частями которого являются отдельные люди. Так архитектура артикулирует свою связь с градостроительством и урбанистикой. Неудивительно, что многие выдающиеся урбанистические концепции созданы представителями именно архитектурных, а не каких-либо других специальностей.

Особенно значимым для истории социальной архитектуры стал интерес человека к формам социальной самоорганизации животных. Уже Аристотель удостоил пристальным вниманием пчел, с его трактата «История животных» можно начинать отсчет 2g наук о социальных и психологических особенностях поведения животных, которые в полной мере выйдут на арену лишь ближе к концу XIX века1. Именно тогда визуальные образы архитектурных сооружений социальных животных начинают эксплицитно использоваться в иконической архитектуре. В 80-х годах XIX века Гауди воплощает свое знаменитое архитектурное решение: параболическую арку - конструкцию, идею которой можно обнаружить во внешней форме пчелиных сот . Позже, в первой половине XX века, Мис ван дер Роэ активно использует гексагональную сетку, напоминающую другую особенность строения пчел - внутреннюю структуру медовых сот. Пчеловодство привнесло в архитектуру и антропогенные формы организации жизнедеятельности пчел, например, в проекте «Дом-ино» Ле Корбюзье, который относится скорее к социальному типу архитектуры, чем к иконическому.

1 Об истории внедрения метафор пчеловодства в архитектуру см. . Рамирес видит исток интереса к пчелам и устройству их быта у Аристотеля . Однако следует признать, Аристотель скорее интересуется полезностью животных и продуктов их жизнедеятельности при употреблении человеком в пищу или в качестве лекарства. К тому же аналогия с устройством бытовых практик у пчел позволяла оправдывать отношения доминирования и подчинения в человеческих обществах.

Социология власти Том 29 № 1 (2017)

Идея подобия устройства жизненного пространства человека быту социальных животных, чья деятельность стала символом труда и кооперации, в контексте левых настроений первой половины XX века оказалась более чем уместной. Мис ван дер Роэ и Ле Корбюзье, а также множество других выдающихся архитекторов того времени развивали архитектурный модернизм, стиль, с одной стороны, имеющий сильные эстетические принципы (как иконическая архитектура), с другой стороны, предназначенный для нового человека новой эпохи (как архитектурная утопия), но при этом призванный решить множество утилитарных задач, возникающих в контексте переустройства быта горожан в связи с урбанизацией и масштабным строительством многоквартирных домов в старых и во вновь создаваемых городах по всей Европе.

Утопичная составляющая зачастую оказывалась в модерни-стской1 архитектуре доминирующей, и это привело к ее краху. Слишком сильная вера в возможности влияния архитектуры на образ жизни и взаимодействия людей зачастую толкала на слишком смелые шаги, выливалась в просчеты, из-за которых пространство модернистской архитектуры становилось непригодным для жизни. Смерть модернизма (и как архитектурного стиля, 27 и как концептуального принципа в архитектуре) имеет конкретную дату: июль 1972 года, когда по решению Федерального правительства США был взорван дом социального жилого комплекса Прютт-Айго2.

Открытый в 1956 году в городе Сент-Луисе штата Миссури, Прютт-Айго казался воплощением самых благих принципов модернистской архитектуры: отдельные квартиры для многих тысяч жильцов, озеленение и рекреационные зоны, инфраструктуры для молодых семей с детьми. Однако социальный порядок был нарушен, все более или менее благополучное население, испытывая от проживания там психологический дискомфорт, покинуло комплекс. Прютт-Айго превратился в нищее гетто: инфраструктура систематически страдала от вандализма, чудовищных показателей достиг уровень преступности, в массовом порядке жильцы

SOCIOLOGY OF POWER

VOL. 29 № 1 (2017)

Говоря об архитектурном модернизме (а далее постмодернизме) я имею в виду не столько архитектурные стили, сколько концептуальную рамку. Так, модернизм - это социальная архитектура, выстраиваемая исходя из общества как субъекта, в то время как постмодернизм - это социальная архитектура, выстраиваемая исходя из отдельного человека как субъекта.

Совершенно иную трактовку событий в Прютт-Айго предлагает Катерина Бристоль. См. ее статью «Миф о Прютт-Айго» в Социологии власти, 2014, №2.

оказались неспособными платить по счетам, что привело к коллапсу жилищной инфраструктуры.

«Если возникает новая парадигма в мышлении или любой области, например, в архитектуре, это, очевидно, является следствием крупного культурного сдвига, перемен в мировоззрении, религии, вероятно, политике и совершенно точно в науке» . Кризис в архитектуре был проявлением более комплексного кризиса западной культуры, пришедшегося на конец 1960-х - начало 1970-х годов. В это время усиливается тесное взаимопроникновение различных научных дисциплин. Так, из точных и естественных наук в сферу архитектуры и градостроительства приходит модное на тот момент понятие комплексности. Большую роль, как и во все времена, сыграли технологии: новые поколения вычислительных машин и компьютеризация производства сделали доступными геометрически сложные здания (вроде объектов, проектируемых Фрэнком Гери): их стоимость стала сопоставимой со стоимостью модернистских бетонных коробок. Эпоха постмодернизма пестовала по сути модернистские идеалы с небольшим отличием. Если для модернизма субъектом, для которого осуществляется архитектур-28 ная деятельность, являлось наличное общество со всеми его социокультурными и экономико-политическими особенностями, то для постмодернизма субъектом становится человек, индивид как представитель этого общества и носитель особенностей, свойственных последнему1.

Приведенная выше краткая характеристика трех типов архитектуры не является классификацией, она не претендует на строгое разделение всех существующих типов архитектуры на три класса. Она скорее призвана выявить некоторые яркие акценты, которые мы можем обнаружить в истории мировой архитектуры. В случае иконической архитектуры субъект (зодчий/человек) задает объект (архитектурное сооружение) по своему образу и подобию. В рамках утопической архитектуры объект (архитектурное сооружение/ спроектированное пространство) задает субъект, при этом архитектор понимает, что для того, чтобы создать принципиально новый

1 В теории архитектуры постмодернизм обсуждается много и подробно, выделяется как минимум три понимания архитектурного постмодернизма: как исторического периода, особым образом связанного с периодом модернизма; как набор значимых парадигм (теоретических рамок) рассмотрения культурных проблем и объектов; и как набор определенных тем . В моей схематизации речь идет не об архитектурном стиле, а о концептуальной рамке, и потому постмодернизм предстает как плюралистичная, обновленная, исправленная версия модернизма «с человеческим лицом».

Социология власти Том 29 № 1 (2017)

объект, нужен принципиально новый субъект, и поэтому большую роль начинает играть педагогическая составляющая. Для социальной архитектуры субъект становится коллективным и может рассматриваться либо как целое, которое больше своих частей (модернизм), либо как индивидуальные части, большие, чем образуемое ими целое (постмодернизм).

В архитектуре каждого из описанных типов открыто или имплицитно воспроизводятся определенные постулаты классических, или старых онтологий. Так, описанные выше архитектуры антропоцентричны в том плане, что они создаются человеком и исключительно для человека. Особенно отчетливо экстраординарное онтологическое место человека видно на примере витрувианской иконической архитектуры. Социальная архитектура является показательной для понимания классических представлений об онтологическом соотношении целого и его частей. Человек неизбежно является частью общества, будучи либо заменимым и программируемым элементом (который не имеет никакого смысла сам по себе, но обретает его в целом), либо уникальным воплощением общества, без которого последний невозможен (и тогда по-настоящему значимым субъектом становится не общество, а, наоборот, индивид). 29 На примере же утопической архитектуры, поставленной на рельсы тоталитаризма, видно, как архитектурам старых онтологий удавалось - и удается по сей день - воспроизводить противопоставление наличного и должного, где последнее имеет очевидное онтологическое преимущество.

Новые онтологии архитектуры

Первое, что новые или плоские онтологии делают с архитектурой - позволяют ей быть множественной: вместо одной архитектуры теперь мы можем говорить о разных архитектурах. В этом смысле плоским является описание разного типа архитектур старых онтологий, приведенное в предыдущем разделе. С другой стороны, на языке новых онтологий мы можем говорить и об архитектуре в единственном числе, в таком случае архитектура оказывается сложным объектом (complex object): это и фасады, и физический каркас здания, и организация прилегающего пространства, и двухмерные чертежи, и утопичные мечты о создании идеальных городов со всеми иллюстративными визуализациями, и множество других вещей и процессов. Ни одно редукционистское описание, определяющее архитектуру как сущность, не может в таком контексте считаться верным.

Наибольший удар новые онтологии нанесли антропоцентризму. Как мы увидели выше, архитектуры старых онтологий оказывают-

of Power Vol. 29

ся антропоцентричными просто потому, что создаются человеком и для человека (даже если это новый человек, создаваемый утопической архитектурой). Означает ли восшествие новых онтологий на философский трон, что отныне архитектура будет создаваться не для человека или не человеком? Второе вполне вероятно, и зачастую сегодня вычислительные машины и архитектурные программы берут на себя большую часть работы архитектора. Но архитектура для человеческого общества - то есть архитектура модернизма (для которого общество важнее индивида) и постмодернизма (для которого индивид важнее общества) - никуда не денется. И это не свидетельствует о непоследовательности новых онтологий, но, наоборот, следует из постулата о плоскости. Архитектура, характерная для современных городов, имеет право на существование в той же мере, в какой на это имеют право другие архитектуры.

Зачастую путаница при обсуждении логической последовательности новых онтологий возникает в силу смешения онтиче-ского и онтологического уровней рассмотрения. Утверждая онтологическую однопорядковость объектов, новые онтологии совсем не претендуют на утверждение их онтической однопорядковости.

30 В случае архитектуры это особенно важно, поскольку позволяет увидеть, что удержание человека в качестве городского суперобъекта (объекта по преимуществу) совсем не означает, что язык новых онтологий применяется непоследовательно. И, наоборот, онтологическое равенство человека и любых других объектов не влечет за собой равенство онтическое, то есть не означает, например, что вместо гигиенических параметров, которые необходимо соблюдать для поддержания физического и психического здоровья человека, при строительстве зданий в Москве будут руководствоваться параметрами благополучия белых китов или бинома Ньютона. Города создавались человеком и продолжают существовать для человека. Но сразу после этого разъяснения новые онтологии уточняют, что возможны - и онтологически однопорядковы нашему - другие миры, где возможны другие города, в которых все может обстоять иначе.

С различием между онтическим и онтологическим уровнями связано переопределение соотношения части и целого, предпринимаемое новыми онтологиями. В «старых онтологиях» это соотношение могло пониматься двумя способами: целое онтологически больше своих частей, целое - то, что определяет части (это мы видели в архитектурном модернизме, который был направлен на создание целого - общества - посредством воздействия на части - отдельных людей); и, наоборот, части больше целого, которое они составляют, в том смысле, что целое определяется своими частями (это мы видели в постмодернизме, в котором гомогенность целого про-

Социология власти Том 29 № 1 (2017)

блематизируется, а потому работать можно только с плюрализмом человеческих культур и индивидов).

Новые же онтологии принимают релевантность подобного рода моделей соотношений части и целого, но лишь на онтическом уровне. На уровне описания взаимодействий с объектами мы нуждаемся в операциональных микро-иерархиях, допускаем дискурсивные асимметрии просто потому, что мы всегда вынуждены рассуждать и действовать с позиции человека. Но на онтологическом уровне, когда перед нами «не эпистемологический вопрос о том, как мы познаем объекты, а вопрос о том, что есть объект» [Брайант, 2014, с. 280], само различие между частью и целым не имеет никакого смысла, поскольку объекты, которые могут в определенной онтической ситуации предстать как целое и его части (например, город и улица, улица и здание), являются онтологически равнозначными индиви-дами1. «Все вещи равным образом существуют, хотя и существуют по-разному» .

Архитектуры новых онтологий

Архитектура компьютера 31

Сегодня термин «архитектура» зачастую используется в сферах, очень далеких от градостроительства: в разного рода технических областях, например, когда говорят об архитектуре компьютерных платформ или архитектуре софта. В таком случае слово «архитектура» используется исключительно метафорически как синоним устройства объекта. Однако с точки зрения новых онтологий, сегодня мы имеем множество разновидностей архитектур, и все они, несмотря на то что не всегда напрямую имеют дело с проектированием зданий, тем не менее являются архитектурой в том же смысле, в каком ею является иконическая, утопическая и социальная архитектуры.

Компьютер имеет свою архитектуру и свой дизайн. Если в случае здания его архитектура - это скорее его внешняя сторона, а дизайн - внутренняя, например, дизайн интерьеров или отдельных объектов внутри здания, то в случае компьютера все обстоит с точностью до наоборот. Корпус, внешняя оболочка компьютера - это образец продуктового дизайна, а вот архитектура компьютера - это то, что находится внутри. Но возникает закономерный вопрос:

1 Несмотря на то что в описании теории ассамбляжей Мануэль Деланда. использует категории «часть» и «целое», я убеждена, что конечной его целью является прояснение отсутствия необходимости в этих категориях.

Sociology of Power Vol. 29

что же, собственно, позволяет нам говорить о том, что внутреннее устройство компьютера является архитектурой в полном смысле этого слова?

Историю компьютера можно возводить к Лейбницу или Паскалю, однако в таком случае придется признать, что до определенного момента компьютер представлял собой либо мысленный конструкт, либо небольшой механический прибор, и такой компьютер обладал лишь дизайном, но не архитектурой. В контексте новых онтологий речь идет о компьютерах, чья история начинается в 40-х годах XX века. С тех пор устройство компьютера сильно усложнилось, при этом сам объект существенно уменьшился в размерах. Пространственные габариты первых компьютеров, сопоставимые с площадью небольшого частного дома, вполне позволяли буквально говорить о них в терминах архитектуры, понимаемой как организация пространства. И то обстоятельство, что архитектура компьютера со временем становилась все менее человеческой (менее соразмерной и менее понятной среднестатистическому человеку), не лишает ее права называться архитектурой в концептуальной рамке плоских онтологий.

32 Сегодня мы говорим об архитектуре компьютера как сложной

многоуровневой структуре, отдельные элементы которой оптимальным образом связаны друг с другом, что обеспечивает работоспособность системы1. Помимо видимых элементов, как и в привычной нам архитектуре городов, в архитектуре компьютера множество других значимых элементов. Поэтому важно отметить, что сложность внутренней архитектуры компьютера - это одна из составляющих еще более сложного целого - компьютера как комплексного объекта (например, ПК или игровой консоли), который может быть рассмотрен на нескольких уровнях: на уровне рецепции/операции, интерфейса, формы/функции, кода и собственно платформы .

Таким образом, говоря об архитектуре компьютера, мы делаем это не только метафорически (например, вдохновившись внешней аналогией материнской платы и модернистского города с высоты птичьего полета). Онтологически архитектура компьютера - такая

1 Как я уже говорила, упоминая компьютера Паскаля и Лейбница, под описание архитектуры новых онтологий подходят не все объекты, которые в разных классификациях могут называться компьютерами. Например, Таненбаум и Остин выделяют «одноразовые» компьютеры, то есть «микросхемы, которые приклеиваются на внутреннюю сторону поздравительных открыток для проигрывания мелодий». Настолько простые устройства я не принимаю в расчет.

Социология власти Том 29 № 1 (2017)

же архитектура, как и архитектура города1: ее задача - обеспечить бесперебойные коммуникации, связать между собой пространственно разнесенные участки общей территории. И употребление термина «архитектура» применительно к компьютеру в силу сложного устройства последнего скорее делает честь привычной нам архитектуре, чем размывает ее границы, как можно подумать в первом приближении.

Архитектура виртуальных миров

Архитектура всегда существовала в тесной связи с технологическими разработками. Условием возможности определенных практик архитектур новых онтологий послужило появление компьютерной ЭБ-графики. Этот новый медиум открыл для архитектуры множество новых возможностей, поскольку «предлагал новый метод репрезентации трехмерной реальности: как уже существующих, так и лишь воображаемых объектов» . Иными словами, речь не только о трехмерных визуализациях проектов архитекторов иконической или социальной архитектуры, но также и о создании принципиально новых миров и архитектуры, которая 33 может быть свободной от известных нам логических и физических законов.

Как пишет Новак, «киберпространство предлагает возможности для извлечения максимальной пользы от разделения данных, информации и формы, разделения, которое стало возможным за счет цифровых технологий. Сводя сущности, объекты и процессы к одной и той же лежащей в основании нулевой репрезентации в виде двоичных потоков, киберпространство позволяет нам раскрыть до сих пор невидимые отношения» . Иными словами, усовершенствованная архитектура компьютера как платформы сделала возможной создание совершенно новой архитектуры виртуальных миров.

Как мы видим на примере трехмерных видеоигр, виртуальные миры могут существовать по законам, схожим с законами нашего мира. В частности, быть антропоцентричными и иметь место в известном нам географическом и историческом контексте, например, в Париже времен Великой французской революции, как в компьютерной игре Assassin"s Creed: Unity (2014). В таком случае архитектура видеоигр будет предполагать архитектуру во вполне классическом понимании: привлеченный к разработке игры архитектор в сотрудничестве с историками будет проектировать здания, инфраструк-

1 Хоть и, как мы помним по цитате Богоста, существуют они по-разному.

Sociology of Power Vol. 29

туру и общественные пространства в соответствии с хрониками, историческими документами и иными данными об «оригинале» («реальном» городе прошлого). Также очевидно вымышленные события могут разворачиваться в детально воспроизведенной архитектуре «реальной» локации, как это часто реализуется в шутерах от первого лица, например, в постапокалиптическом хорроре Metro 2033 (2010) или мире альтернативной истории Resistance: Fall of Man (2006).

Модель города, имеющую явные аллюзии на город «реальный», можно увидеть в 3Б-играх серии Grand Theft Auto (начиная с 2005 года). Здесь архитектура городов-прототипов воспроизводится не буквально, но с акцентом на ключевые особенности ландшафта. Но таким воспроизведением «близко к оригиналу» возможности 3Б-архитектурной графики не ограничиваются. В рамках этого типа архитектуры новых онтологий возможно создание совершенно иных, не похожих на наш, миров: от Mass Effect (2008) с их очевидно фантастическим миром и человеческими персонажами до Journey (2012) с фантастическим миром и фантастическими персонажами и Minecraft (2009) с совершенно иным типом архитектурных 34 практик.

В контексте видеоигр важно снова обратить внимание на то обстоятельство, что плоские онтологии намеренно подвешивают корреляцию виртуального мира и его наблюдателя/игрока, которым являемся мы или подобные нам, предпочитая изучать онтологию самого виртуального мира. Схожим образом сегодня мы изучаем устройство нашего мира, «подвешивая» воображаемую фигуру внешнего коррелята (например, создателя или наблюдателя из космоса).

Спекулятивная архитектура

Выше упоминались разные способы соотношения архитектуры и дизайна, но в некоторых случаях разграничить их не представляется возможным. Так, например, в популярном (но не всеми признаваемом) сегодня архитектурном направлении спекулятивной архитектуры архитекторы занимаются концептуальной разработкой, проектированием или визуализацией разного рода объектов, пространств и концептов. Найти четкое определение спекулятивной архитектуры достаточно сложно, поскольку это открытый набор гетерогенных практик, но кое-что об основных особенностях этого типа архитектуры нам становится ясно из описания спекулятивного дизайна.

Спекулятивные направления в дизайне можно принять за футу-рологическое фантазирование, однако сегодня, когда создаваемые

Социология власти Том 29 № 1 (2017)

нами компьютеры уже существенно превозмогают креативные способности человека, попытка предсказать будущее выглядит недостаточно оправдано. Спекулятивный дизайн скорее использует концепции возможных будущих миров для того, чтобы лучше понять современный нам мир [Данн, Рэби, 2017]. При этом спекулятивный дизайн руководствуется возможностями настоящего, его потенциалом развития. В этом смысле даже создаваемые спекулятивными дизайнерами визуализации будущих ландшафтов, которые могут казаться совершенно фантазийными, призваны раскрывать неочевидные возможности настоящего [Там же]. Все эти концептуальные убеждения характерны и для спекулятивной архитектуры.

В некоторых случаях объекты спекулятивной архитектуры могут выглядеть утопично, однако разница между утопической архитектурой и спекулятивной архитектурой есть: она заключается в модальности, в которой выстраивается архитектурный проект. Утопия с модальностью долженствования - это архитектура нового человека как пример архитектуры старых онтологий. В то время как современная спекулятивная архитектура (и архитектура виртуальных миров), ставшая возможной благодаря компьютер- 35 ным технологиям, является концептуальным пространством, где «это-может-быть-так» одерживает верх над «это-должно-быть-так» .

Спекулятивная архитектура - это не то, что можно увидеть, выйдя на улицу города (по крайней мере собственными глазами без технологий дополненной или виртуальной реальности). Более того, в большинстве случаев это даже не то, что можно в полной мере познать при помощи архитектурного альбома или проектной документации. Но насколько сегодня, когда цифровые технологии опосредуют каждый шаг нашей повседневной жизни, можно ограничивать архитектуру физическим наполнением улиц и бумажной репрезентацией зданий? Спекулятивная архитектура использует различные медиа как средства архитектурного мышления1.

То обстоятельство, что сегодня архитектурное мышление может осуществляться за счет моушн-графики, интерактивных арт-ин-сталляций и спекулятивных концептуализаций, лишь демонстри-

1 Николай Ладовский, будущий основатель психотехнической лаборатории Вхутеина, примерно так же размышлял о технологиях его времени: новые строительные материалы, в частности, железобетон, воспринимались им «не как средство решения объективных проблем, но как источник средств формообразования, несущих новые символические значения и освобождающих от ограничений традиционного языка форм» [Ладовский, 1926, с. 3.]

Sociology of Power Vol. 29

рует, что архитектура в отличие от многих менее прогрессивных профессиональных областей использует новые технологии для оптимизации и развития. В той мере, в какой продуктами спекулятивной архитектуры являются не здания, а виртуальные миры, структуры, объекты и концепции, а в качестве формата высказывания используются не только изображения, но также и эксплицитно нарративные продукты - видеоролики, интерактивные объекты, игры - спекулятивная архитектура является архитектурой стори-теллинга. Вместо заявления функции (как в социальной архитектуре) или совершения идеологического высказывания (как в ико-нической и зачастую утопической) спекулятивная архитектура рассказывает историю о возможном будущем.

Пока города строятся и населяются людьми, архитектура наших городов, сколь бы она не была разнообразной и сколь активно бы не развивалась, останется архитектурой старых онтологий. Рассмотренные в первой части статьи концептуальные фокусы архитектур старых онтологий были призваны вскрыть и артикулировать онтологические принципы, лежащие в основе тех типов объектов 36 и практик, которые мы привыкли относить к архитектуре. Так, в этих трех архитектурах реализуются антропоцентричная оптика, эссенциалистский способ концептуализации соотношения части и целого, а также воспроизводится асимметричное противопоставление наличного и должного. Все эти принципы оказываются нерелевантными в контексте новых онтологий.

Тем не менее можно проследить связь между новыми онтологи-ями и архитектурой. Во-первых, новые онтологии могут функционировать как язык плоского описания, при помощи которого можно рассмотреть архитектуру во всем ее многообразии. Так, благодаря новым онтологиями мы получаем возможность говорить о множественных архитектурах, каждая из которых может иметь свои преимущества и недостатки при том, что все они в равной степени существуют. Во-вторых, как следствие плоской оптики становятся возможными новые типы архитектурных практик, не связанные с физическим пространством архитектуры наших городов напрямую. Рассмотренные выше архитектура компьютера, архитектура виртуальных миров и спекулятивная архитектура не исчерпывают всех возможностей, которые открылись перед архитекторами после становления новых онтологий. Этот набор кажется показательным: мы видим, что архитектуры новых онтологий непосредственно связаны с платформами новых медиа и их техническими возможностями.

Технологии ЭБ-моделирования позволили перенести архитектурную практику во всем ее многообразии в виртуальную среду,

Социология власти Том 29 № 1 (2017)

позволили начать мыслить возможностями, а не ограничениями, позволили задействовать в творческом процессе вычислительные способности машины. Теперь даже платформы сами могут выступать архитектурными объектами1.

Во многом прецеденты выделенных трех типов архитектур новых онтологий можно найти задолго до становления последних как интеллектуального мейнстрима. В частности, виртуальные миры создавались в произведениях литературы, историю архитектуры компьютера можно вести от Лейбница или Паскаля, а спекуляция всегда была одним из ключевых инструментов всех архитекторов. Тем не менее только сейчас сформированный язык новых онтологий позволяет описывать эти объекты и практики как архитектуры.

В сопоставлении архитектур старых и новых онтологий ключевым оказывается их отношение к физическому пространству нашего мира. Творческая свобода спекулятивных архитекторов и архитекторов виртуальных миров связана с относительно низкой стоимостью архитектурной деятельности и относительно несущественными издержками, в то время как архитектура старых онтологий неизбежным образом является самым дорогим видом искусства, поскольку обречена базироваться на исчерпаемых ресур- 37 сах нашей планеты (строительном материале и земле). И это может натолкнуть на мысль, что архитектура новых онтологий совершенно бесполезна для архитектуры наших городов. Однако это не так. В ней можно увидеть ресурс: исследовательский, технологический, спекулятивный. Причем если большинство ресурсов, используемых архитектурой наших городов, невоспроизводимы, то ресурсы новых онтологий могут выступить своего рода вечным двигателем традиционной архитектуры.

Библиография

Аристотель (1996) История животных, М.: Изд. центр РГГУ. Богост Я. (2015) Бардак в видеоиграх. Логос, 1 (103): 79-99.

Брайант Л. (2014) На пути к окончательному освобождению объекта от субъекта. Логос, 4 (100): 275-292.

1 Все приведенные схематизации не являются классификациями. Это лишь перечисление некоторых ярких тенденций или принципов. История архитектуры знает много примеров промежуточных типов архитектуры, так, например, параметрическая, или генеративная, архитектура представляет собой микс иконической архитектуры (архитектуры одного объекта) и спекулятивной архитектуры как архитектуры, создаваемой не столько человеком, сколько компьютерным алгоритмом.

Sociology of Power Vol. 29

Ветушинский А. (2016) На пути к симметрии: как онтология стала плоской. Философия и культура, 12: 1625-1630.

Витрувий (1936) Десять книг об архитектуре, М.: Изд-во Всесоюзной академии архитектуры.

Данн Э., Рэби Ф. (2017) Спекулятивный мир: Дизайн, воображение и социальное визионерство, М.: Strelka Press.

Иконников А. (2004) Утопическое мышление и архитектура, М.: Архитектура-С. Ладовский Н. (1926) Основы построения теории архитектуры (под знаком рационалистической эстетики), М.: Известия АСНОВА.

Маркс К. (1959) К критике политической экономии. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, М.: Государственное изд-во политической литературы. Роллингс Э., Моррис Д. (2006) Проектирование и архитектура игр, М.: Изд. дом «Ви-льямс».

Таненбаум Э., Остин Т. (2013) Архитектура компьютера. 6-е изд., Спб.: Питер. Хан-Магомедов С. (2007) Николай Ладовский, М.: Архитектура-С. Bogost I. (2012) Alien phenomenology, or What It"s Like to Be a Thing, Minneapolis; London: University of Minnesota Press.

Karatani K. (1995) Architecture as metaphor: language, number, money, Cambridge; London: The MIT Press.

Ramirez J. (2000) The Beehive Metaphor: From Gaudi to Le Corbusier, London: Reaktion Books.

Aristotle (1996) Istoria zhyvotnykh , M.: Izdatelskij tsentr RGGU. Bogost I. (2012) Alien phenomenology, or What It"s Like to Be a Thing, Minneapolis; London: University of Minnesota Press.

Социология власти Том 29 № 1 (2017)

Bogost I. (2015) Bardak v videoigrah . Logos, 1 (103): 79-99. Brayant L. Na puti k okonchatelnomu osvobozhdeniju objekta ot subjekta . Logos, 4 (100): 275-292.

DeLanda M. (2013) A New Philosophy of Society: Assemblage Theory and Social Complexity, London; New Delhi; New York; Sydney: Bloomsbury.

DeLanda M. (2013) Intensive Science and Virtual Philosophy, London; New Delhi; New York; Sydney: Bloomsbury.

Dunne, Raby (2017) Speculativnij mir: dizajn, voobrazhenie i sotsialnoe visionerstvo , M.: Strelka Press. Ikonnikov (2004) Utopicheskoje myshlenie i architectura , M.: Architectura-S.

Jencks C. (2002) The New Paradigm in Architecture: The Language in Post-Modernism, New Haven; London: Yale University Press.

Karatani K. (1995), Architecture as metaphor: language, number, money, Cambridge; London: The MIT Press.

Khan-Magomedov S. (2007) Nikolaj Ladovskiy , M.: Architectura-S. Ladovsky (1926) Osnovy postroenija architectury (pod znakom razionalisticheskoj etiki) , M.: Izvestija ASNOVA. 39

Manovich L. (2013) Software takes command: extending the language of the media, New York; London; New Delhi; Sydney: Bloomsbury.

Marx K. (1959) K kritike politicheskoy ekonomii . Marx, Engels. Sochineniya, M.: Gosudarstvennoe izdatelstvo politicheskoj literatury.

Manovich L. (2013) Software takes command: extending the language of the media, New York; London; New Delhi; Sydney: Bloomsbury.

Montfort N., Bogost I. (2009) Racing the Beam: the Atari video computer system, Cambridge; London: The MIT Press.

Novak M. (1992) Liquid Architecture of Cyberspace. Cyberspace: First Steps. B. Michaek (ed.), Cambridge, MA: The MIT Press.

Ramirez J. (2000) The Beehive Metaphor: From Gaudi to Le Corbusier, London: Reaktion Books. Rollings E., Morris D. (2006) Proektirovanie i architecture igr , M.: Izdatelskij dom «Viljams».

Tanenbaum E., Ostin T. (2013) Architectura kompjutera . 6-e izd., SpB.: Piter.

Theorizing a New Agenda for Architecture: an anthology of architectural theory 1965-1995 (1996), New York: Princeton Architectural Press.

Vetushinsky A. (2016) Na puti k simmetrii: kak ontologia stala ploskoj . Filosofia i kultura, 12: 1625-1630. Vitruvius (1936) Desyat knig ob architecture , M.: Izdatelstvi vsesojuznoj architectury.

Майорова К.С. (2017) Новые онтологии архитектуры и архитектуры новых онтологий. Социология власти, 29 (1): 19-40.

Mayorova K.S. (2017) New ontologies of architecture and architectures of new ontologies. Sociology of power, 29 (1): 19-40.

Социология власти Том 29 № 1 (2017)

«Мышление Нового времени видело основную философскую науку в теории познания. При этом предполагалось, что мы знаем больше о познании, чем о его предмете; однако не замечали, что познание само является большой загадкой, т. к. отношение, с которым оно имеет дело, трансцендентное, т. е. буквально - «выходящее за пределы сознания». Ибо предмет познания существует независимо от самого познания.

Реакцией на это в наши дни является антропология. Оказалось, что познание является лишь одной из многих связей сознания с окружающим миром. Реагирование, действие, любовь и ненависть являются другими, параллельными трансцендентными отношениями, и притом первичными, тогда как познание вторично и во временном отношении образуется также лишь в зависимости от них. В этом виделось указание на устройство человеческого существа, и поэтому науку о человеке пришлось поместить перед теорией познания.

Но и это оказалось половинчатым. К истинному пониманию человеческого существа относится, очевидно, знание о тех бытийных отношениях, в которых находится человек. Ибо человек - существо, зависящее от тысячи условий. Эти бытийные отношения суть полнота мира. Итак, надо было понять человека, включая его сознание, исходя из его встроенности в целостность реального мира. Таким образом, дошли до старой проблемы онтологии, т. е. той науки, которую когда-то ради теории познания отодвинули и от которой в конце концов совсем отказались.

Таким образом, мы сегодня стоим перед задачей создания новой онтологии. Вполне ясно, что после всех успехов науки старой онтологии больше быть не может. Речь уже не идёт «о форме и материи сущего. И не о «потенции и акте ». Ибо уже не целевое соотношение «субстанциальных форм » господствует над миром, никакая телеология не может нам больше помочь; нейтральные «законы» оказались господствующими силами природы, и отношение причины и следствия управляет мировыми событиями снизу.

Новая онтология исходит из других соображений. Она усматривает «строение» (то, что обычно называют объектами) и «процессы» не раздельно, а вместе.

Всё реально сущее находится в становлении, оно имеет своё возникновение и уничтожение; первичные динамичные образования от атомов вплоть до спирального тумана являются настолько же процессными, как и членными (Gliedgeftige) и оформленными (Gestaltgefuge) образованиями. В ещё большей степени это имеет место относительно органических образований, начиная от сознания как душевной целостности, и относительно порядков человеческого общества.

В этих образованиях действует иной способ сохранения, чем субстанциальность: сохранение через внутреннее равновесие, регулирование, самодеятельное воссоздание или даже самодеятельное превращение.

В отличие от субсистенции его можно назвать консистенцией. Её результатом является хотя и не вечная, но достаточно долгая длительность для того, чтобы придать образованиям свойство быть носителем изменяющихся состояний (акциденций). […]

Строение реального мира имеет форму наслоения. Каждый слой является целым порядком сущего. Главных слоев четыре : физически-материальный, органический-живой, душевный, исторически-духовный. Каждый из этих слоёв имеет свои собственные законы и принципы. Более высокий слой бытия целиком строится на более низком, но определяется им лишь частично.

Метафизика, построенная на одном-единственном принципе или на одной-единственной группе принципов (как е` раньше всегда конструировали), является поэтому невозможной . Все сконструированные картины единства мира неверны - как «метафизика снизу», так и «метафизика сверху» (исходя из материи или из духа).

Существует естественная система мира, которая не является сконструированной. Её структуру можно найти в феноменах. Но она не сводима ни к точечному или централизованному единству, ни к первопричине или наивысшей цели.

То, что можно установить, - закономерность самого строения».

Николай Гартман, Старая и новая онтология, в Сб.: Онтология. Тексты философии / Ред.-сост. В.Ю. Кузнецов, М., «Академический проект»; Фонд «Мир», 2012 г., с. 15-16.

В своем изначальном понимании онтология это учение о бытии, а онтика это учение о сущем. Любые попытки сказать как-то иначе - «наука о бытии» или «теория о бытии» - уже основаны на той или иной онтологии. Под онтологией в современно информатике понимают также детальную формализацию некоторой области знаний при помощи концептуальной схемы: иерархической структуры данных, содержащих все классы объектов, их связи, правила преобразования, теоремы.

В широком смысле онтологией называют самые фундаментальные представления в той или иной области мышления и деятельности бытия наравне. Онтикой называют фундаментальные представления в той или иной области мышления и деятельности, которые относятся к существующему.

Онтологии допустимы к различению по разным основаниям:

Фундаментальные или метаонтологии, которые описывают наиболее общие представления, не зависящие ни от предметной области, ни от какой бы то ни было структурной упорядоченности;

Средовые онтологии (естественного языка, музыки, танца, мимики, жеста и т.п.);

Формальные онтологии, то есть способы знакового и/или схематического выражения фундаментальных представлений, связанные с соответствующими содержательными онтологиями;

Региональные онтологии, то есть онтологии предметных регионов, представляющие то или иное направление области знаний (например, онтологии физики, химии и т.д.);

Предметные онтологии, которые используются для выражения самих предметностей, обладающих концептуальным содержанием (объектная, субъектная, деятельностная, социальная, и т.д);

Системные онтологии (описывающие систему относительно связей, процессов, функций, морфологии, материала);

Онтологии формальной онтологизации в СМДМ (рабочая или ядерная, объемлющая, предельная);

Онтологии конкретной проблемы или задачи, которые определяют терминологическую базу конкретной проблемы или задачи;

Когнитологические онтологии (отличающие себя от эпистемологических онтологий, имеющих дело со знаниями, как имеющие дело с фундаментальными представлениями);

Онтологии картин мира (природная (эволюция), культурно-человеческая (генезис), мыследеятельностная (развитие), конструктивная (негэнтропия));

Соответственно онтологии атропоцентристские и неантропоцентристские;

Онтологии доминирующие и поглощенные;

Нормативные онтологии ТВ (структурные: объектная, процессная, структурно-континуумная и структурно-лингвистические: структуризационная, структурификационная, пропозициональная, сигнификационная);

С точки зрения сложности схем сборки: онтологии одно- и многоуровневые, одно- и многофакторные.

Виртуальная онтология - новая онтология, где есть новые свойства: 1) онтологическая позиция конструирования (виртуальность, инаковость) и онтологическая позиция истолкования (актуальность, очевидность); 2) контрафлексия как новый тип мышления сопоставляет эти две позиции; 3) в содержательной онтологизации онтология выражается через метасемиозис, а в формальной онтологизации через конструкт-семиозис; 4) инаковость виртуальности связана с новыми чисто умозрительными онтологическими представлениями - «структурным видением»; 5) базовым процессом виртуальной онтологии является негэнтропия безотносительно к пространству-времени, и в ряду других онтологических картин мира - эта онтология суть не картина, а конструкция мира.

Сетевая онтология - топологическое выражение структурно-континуумной нормативной виртуальной онтологии.

Основной вопрос ТВ - фундаментальная реонтологизация как преодоление постмодернизма, основанного на плюрализме позиционных знаний. ТВ производит переход от эпистемологического понимания и объяснения к когнитологическому пониманию через постижение в фундаментальных представлениях, и онтологическое обоснование через онтологические позиции. вместо традиционных для философии сред и средств (мышление, речь-текст, деятельность, логика, язык, опыт) ТВ предлагает новую среду реонтологизации - семиозис.

Онтологизация когнитологическая суть выражение самых фундаментальных представлений: через особые понятия в содержательной онтологизации и через знаки-символы (символизацию) в формальной онтологизации. Сам подход к тому, из какой онтологической позиции происходит формальная онтология, что мы делаем - описываем-истолковываем или выражаем-конструируем, - тоже является онтологичным. В ТВ мы говорим о «выражении онтологии» в семиозисе.

Онтологии с точки зрения онтологической позиции ТВ являются конструктивными и истолковательными; контрафлексивными и неразличенными . Поскольку создатели онтологий следуют всегда той или иной цели понимания для той или иной онтологизации при произвольной нерефлексируемой смене онтологических позиций, то исподволь для самих создаталей они получают слабо различенные онтологии. Строгое различие создателями онтологий онтологических позиций в той или иной онтологии создает сильно различенные онтологии.

«АВ»-моделирование имеет онтологический статус. «АВ»-модели не имело бы смысла создавать, если бы они не обладали некоторым дополнительным преимуществом перед понятиями, мышлением, языком, системой, онтологической символизацией и формализацией, чистым структурированием без структуризации, то есть преимуществом не только с точки зрения фундаментальности, но и эвристической мощности. Преимущество «АВ»-моделей в том, что они, как уже было нами замечено, позволяют выразить не только имеющиеся знания на онтологическом уровне, но и показать такую онтологизацию этих знаний, как это будет описано дальше, которая позволяет наметить пути разрешения некоторых проблем и сформулировать принципиально новые представления о мире - виртуальные представления. «АВ»-модели - онтосхемы ТВ.

Сегодня мы находимся в ситуации, когда уже накоплен богатый теоретический опыт не только по онтологизации, но и по переходу от одной онтологии к другой. Мы решили обобщить этот опыт в онтоаксиологемах, которые суть теоретический и ценностный опыт онтологизации и реонтологизаци. Онтоаксиология построена нами как описание некоторых подходов внутри онтологической работы, то есть работы на уровне онтологий.

Онтологизация - выражение фундаментальных представлений. У нас есть не одна (Куайн), а четыре ситуации онтологической относительности: 1) отношение онтологии и онтики; 2) разрыв разных онтологий; 3) Взаимодействие метаонтологий; 4) реонтологизация и фундаментальная реонтологизация (фундаментализация).

1) Отношение онтологии и онтики.

Указать или задать онтологию можно негативно или описательно через когнитивную метафору. Но выразить онтологию можно лишь особым образом. Онтология выражается в представлениях, а не в понятиях или категориях. Онтология более адекватно выражается в семиозисе, а не в языке. Онтология должна быть независимой от онтики и от иных онтологий за счет специальных средств выражения - принцип независимости онтологии от онтики и иных онтологий.

Онтологии выражаются в онтологемах и онтосхемах. Всякая онтика предполагает выражение онтологем: 1) в системах аксиом - в истолковательных теориях, в наборе принципов - в конструктивных теориях; 2) в законах - в имманентных теориях, в постулатах - в концептуальных теориях.

2) Разрыв онтологий - общая для разных онтологий ситуация.

В попытке преодолеть разрыв онтологий существуют такие проблемы. Первая проблема - есть одна онтология, есть другая, между ними - разрыв: как при этом задается позиция, из которой рассматриваются принципиально разные онтологии. Вторая проблема - разрыв может быть постигнут в 1-ой и во 2-ой онтологиях: как при этом допустим к преодолению такой онтологический разрыв, в какой онтологии или внешней позиции. Третья проблема - если разрыв преодолевается, представление одной онтологии о другой является позиционным (1-я о 2-ой и 2-я о 1-ой): как допустимы представления (а не знания) одной онтологии о другой.

Находясь в одной онтологии, понять иную невозможно. Понимание не работает с онтологией. С онтологией работает постижение, которое разрушает старое и создает новое понимание.

Различные способы онтологизаций в рамках одной и той же онтологии называются нормативными онтологиями. Нормативные онтологии внутри одной метаонтологии не взаимоисключающи.

3) Взаимодействие метаонтологий.

Метаонтологии выражают свое отношение к Абсолюту и имеют выражение друг друга (друг в друге).

Метаонтология может иметь более, нежели одну, онтику. Всякая онтика связана со своим реальностным существованием.

Конфликты внутри метаонтологий не разрушают эти онтологии. Целенаправленное разрушение какой-либо из метаонтологий со стороны иной метаонтологии, опасно для всех метаонтологий.

4) Реонтологизация и фундаментальная реонтологизация (фундаментализация).

Все мыслители в процессе мышления и деятельности всегда находятся уже в какой-либо онтологии. Понимают это немногие. Произвести фундаментальную реонтологизацию способны единицы. Меняется онтология раз в эпоху одним мыслителем.

Представление одной онтологии в другой через онтологический переход называется реонтологизацией. Реонтологизация всегда является проблемно адекватной, поскольку связана с искажением и потерей некоторого содержания онтологии при переходе к иной онтологии.

Новая онтология не является продуктом чистого воображения. Чтобы мы допускали новую онтологию в воображении, мы должны хоть в каком-либо виде наблюдать ее проявления.

Допущение новой онтологии является гипотетическим, пока не возникает проблема на уровне фундаментальных представлений.

Онтология рождается в ситуации теоретического кризиса, который совпадает с жизненным кризисом человека-теоретика, для которого новая онтология в теории - это в том числе выход из жизненного кризиса.

При смене онтологии меняются представления о мышлении, понимании, рефлексии и о самой онтологии.

При смене онтологий всегда меняются представления людей, носителей той или иной онтологии, об их жизни.

Фундаментальная реонтологизация это такая реонтологизация, когда ее производят при помощи более простых онтологических единиц и более сложных схем сборки одной онтологии по отношению к другой онтологии. Тем не менее фундаментальная реонтологизация не порождает выражение одной онтологии в другой адекватное само по себе. Адекватность фундаментальной реонтологизации является набором специально решаемых проблем и результатом затрачиваемых на это продолжительных интеллектуальных усилий.

Фундаментальная реонтологизация есть уникальный (раз в эпоху) случай онтологического обоснования. Онтологическое обоснование как задачу философии сформулировал и описал Хайдеггер: найти среду, подход, способ и средства для адекватного выражения оснований. Однако язык как онтологическая среда, сопоставление дазайн-аналитики и дазайн-анализа как подход, указывание-«вот» как способ истолкования бытия и экзистенциалы как средства такого указывания у Хайдеггера не являются универсальными и фундаментальными раз и на всегда.

Соединение простоты и универсальности - главная проблема фундаментальной реонтологизации - с одной стороны, представления онтологии должны быть максимально просты, чтобы быть неделимыми онтологическими единицами и обеспечить простоту выражения для онтологического обоснования, с другой стороны, должны быть достаточно сложны, чтобы обеспечить универсальную бъемлемость иных онтологий. В ТВ эта проблема решена через многоуровневое нормирование, где каждый уровень прост, а их конфигуративное отношение - сложно.

Более фундаментальная онтология имеет более простые онтологические единицы. Это качество называется простота фундаментальной онтологии.

Более фундаментальная онтология имеет более сложные схемы сборки простых онтологических единиц. Такое качество называется универсальность фундаментальной онтологии.

Более фундаментальная онтология в функциональном плане выражает более широкий набор ситуаций.

Теоретический компромисс старой и новой онтологий недопустим. Конфликт онтологий за фундаментальность завершается онтологическим поглощением - новая становится доминирующей и поглощает старую через ее онтологическую реконструкцию на новых основаниях.

Старые онтологии не умирают, пока живут ситуации, их породившие. Старые онтологии продолжают жить в качестве поглощенных как источники представлений для новых онтологий.

Онтология является новой, пока она не «обжита». Новая онтология «обживается», позволяет структурировать ранее неструктурируемые онтологические единицы, создавать еще более сложные схемы сборки и тем самым формирует предусловия для появление еще более новой онтологии.

Онтологии знаний должны быть фундаментальнее знаний, чтобы знания были адекватными. Когда знания начинают строится на более фундаментальных представлениях, нежели все существующие онтологии, возникает необходимость фундаментальной реонтологизации и пересмотре знании внутри новой онтологии.

Кантовская онтология подвергается реонтологизации в ТВ - в технологических процессах апперцепции. Гегелевская онтология подвергается реонтологизации в метасемиозисе ТВ. Гуссерлевская онтология реонтологизирована в конструкт-семиозисе ТВ. Относительно хайдеггеровской онтологии ТВ конструируирует естественный язык посредством лингвистического нормирования из структурного нормирования. Структуралистская текстовая онтология («мир как текст» Деррида) подвергается реонтологизации в базовой структуре реальности и в лингвистическом нормировании, а сетевая онтология Делеза - становится основанием структурно-континуумной нормативной онтологии. ТВ имеет существенные отличия по отношению к СМДМ, где проблема онтологии и онтологизации исследовалась подробно.

Во-первых, онтологическая позиция в ТВ предшествует онтологическим представлениям. Различаются конструктивная и истолковательная онтологические позиции.

Во-вторых, онтологически неделимые структурные единицы (онтологические эдиницы) - связь, дирекция, подобие - являются далее делимыми по своим функциям в четко различаемых уровнях нормирования - в той и в другой онтологических позициях.

В-третьих, онтологические представления, лежащие в основе конструирования онтологических единиц, не выводятся из знаний, а получаются в конструктивной онтологической позиции из чистого концептуального умозрения - «структурного видения».

В-четвертых, схемы сборки онтологических единиц, то есть формальная онтологизация (в ТВ - уровни нормирования), не являются методологизируемыми. Схемы сборки задаются дважды - в конструкт-семиозисе («АВ»-модели) и в метасемиозисе как зависимая от конструкт-семиозиса таксономия.

В-пятых, онтологические представления формируют не онтологическую картину, а онтологическую конструкцию мира, что существенно в разрушении понимания для перехода к постижению.

В-шестых, в ТВ возникает представление об онтологической рефлексии, которая делает ТВ фундаментальной по отношению к иным онтологиям. Именно против рефлексии в отношении фундаментальных вопросов - например, выражения бытия - возражал Хайдеггер. Его позиция понятна - нельзя рефлексировать над основаниями, поскольку невозможен переход мышления на более фундаментальный уровень. Однако в ТВ мы предлагаем принципиально новые подходы, когда в концептуальном умозрении как конструктивно-рефлексивном шаге мышления проявляет себя онтологическая рефлексия:

1. Новая онтология является более фундаментальной по онтологическому обоснованию, а не по пониманию или по объяснению.

Онтологическое обоснование ТВ - контрафлексивная сопоставленность конструктивной и истолковательной онтологических позиций в выразительном отличии от онтологических позиций только истолкования или только конструирования, только понимания или только объяснения.

У нас возникает интересная проблема контрафлексивности разных онтологий. Контрафлексивность зависит от сопоставимой сложности. Парадигмально разные онтологии неконтрафлексивны. ТВ контрафлексивна внутри себя и неконтрафлексивна иным онтологиям.

2. Нова онтология построена в инаковости через постижение, а не понимание, в представлениях, а не в знаниях.

Через концептуальное усмотрение построено особое «структурное видение» как новый инаковый опыт.

3. Онтология ТВ выражена более назависимым от онтики и иных онтологий «языком» (семиозисом), чем предыдущие онтологии.

В ТВ применены дирекционально-позиционно-структурные установления понятий метасемиозиса и дирекционально-позиционно-структурное «АВ»-моделирование конструкт-семиозиса как независимый от онтики семиозис.

Конструкт-семиозис и метасемиозис контрафлексивно сопоставлены как онтологическая позиция конструирования и онтологическая позиция конструктивного истолкования в один и тот же момент. Их в то же время контрарефлексия - реализация в ТВ принципа онтологической относительности Куайна.

4. Онтология ТВ как инаковая является функционально-дофеноменологически-доапперцептивно фундаментальной для всех онтологий в теории апперцепции, в феноменологии или в языке.

В ТВ это означает, что ее онтологический уровень нормирования находится до континуумного и функционального. Это позволило выразить структурно-континуумную, объектную и процессную нормативные онтологии, которые представляют собой разные большие философские традиции.

Базовая структура реальностей ТВ (эмпирическая, логическая, языковая, мысли, речи-текста, деятельности) является также функционально-феноменологически-апперцептивно фундаментальной.

В ТВ функционально-феноменологически-апперцептивная фундаментальность также представлена как различие имманентной и концептуальной апперцепции.

В концептуальной апперцепции оказывается допустимым моделировать сами отношения пространства-времени и выражать непоследовательные и/или внепространственно-вневременны́е (позиционные) процессы.

5. Онтология ТВ является фундаментальной для предыдущих с точки зрения горизонта смысловой рефлексии.

ТВ как онтология интерпретирует предыдущие парадигмы философского знания (Кант, Фихте, Гегель, Маркс, Гуссерль, Хейдеггер, структуралисты, СМД-методология) и допускает их конструктивное истолкование как в метасемиозисе, так и в конструкт-семиозисе - через многоуровневое нормирование.

6. Онтология ТВ является фундаментальной для предыдущих с точки зрения глубины смысловой рефлексии.

ТВ вводит новые представления о континуум-апперцепции, «АВ»-моделировании, о дирекциональной дистанции и трансструктурности и т.п.

7. Онтология ТВ является более эвристически мощной по отношению к знаниям в глубине смысловой рефлексии предыдущих онтологий.

ТВ осуществляет на основе представлений «структурного видения» онтологическую реконструкцию в областях знаний, интерпретируемых предыдущими онтологиями - теории множества, теории апперцепции, теории истинности, теории модальности, теории альтернативной последовательности событий и т.п. ТВ является междисциплинарной теорией.

8. Онтология ТВ имеет некоторые новые свойства, не выставляемые как требования в предыдущих онтологиях.

ТВ как новая онтология обладает свойством рефлексивного трафика, то есть свободного двухстороннего (туда и обратно) переноса уровней рефлексии между конструкт-семиозисом и метасемиозисом в позиции равновесия сложности онтологически и в контрарефлексивной позиции онтически.

ТВ как новая онтология различает ранговую (интерпозиционную) рефлексию, используя ее в позиционно-структурном установлении понятий, и смысловую (уровневую) рефлексию, используя ее в метасемиозисе по отношению к конструкт-семиозису.

ТВ как новая онтология выражает приращение мерности мира и мерности структуры - о чем мы будем говорить далее.

ТВ различает структурное и лингвистическое нормирования.

9. Онтология ТВ имеет другое название и предлагает новый тип виртуального мышления. И как сверхзадача - предлагает более общие смыслы, нежели предыдущие онтологии.

Фундаментальная теория происхождения и развития высших психических функций человека была разработана Л. С. Выготским (1896–1934). 4 страница

Экзистенциализм (или философия существования) - это философское направление, возникшее в Европе в конце XIX в. и ставшее одним из основных течений философии XX в. Его представителями были М. Хайдеггер (1889-1976), К. Ясперс (1883-1969) в Германии; Ж.-П. Сартр (1905-1980), А. Камю (1913-1960) во Франции; X. Ортега-и-Гассет (1883-1955) в Испании; Н. А. Бердяев в России и др. Характерно, что именно в экзистенциализме происходит фактическое сращение литературы и философии, в числе его представителей есть Нобелевские лауреаты в области литературы, известные писатели. Один из них, Жан-Поль Сартр, определил экзистенциализм как философию существования , потому что он утверждает примат, предшествование существования сущности. Человек сначала существует, а потом обретает свою сущность:

Таким образом, первым делом экзистенциализм отдает каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него ответственность за существование .

Сёрена Кьеркегора (1813-1855) и Федора Михайловича Достоевского называют предтечами экзистенциализма, они заложили основу понимания человеческого бытия как экзистенции , переживаемой реальности . Мир, не столько познаваемый, сколько переживаемый, становится для экзистенциалистов предметом осмысления. Что есть человек без своих чувств и эмоций? Ничто. Что заставляет человека страдать, любить или ненавидеть, искать себя? Центром философского поиска в экзистенциализме становятся проблемы смысла жизни, свободы и ответственности, бунта и смирения, счастья и покоя. Объектом исследования становится человек, который и есть суть бытия. Само бытие - это прежде всего бытие человеческой души, чувства, переживания; отсюда и название экзистенциализм. Подлинная реальность личности проявляется и познается в ее бытии в мире, где человек свободен и одинок. Как выйти из этого одиночества? Свобода - это дар или наказание?

Свобода здесь рассматривается не в дихотомической паре с необходимостью , как у диалектиков, но в неразрывной связи с ответственностью. Именно ответственность является обязательной спутницей свободы, ибо свобода - это не вседозволенность или избавление от грехов, а постоянный выбор.

Это блестяще описал Ф. М. Достоевский в романе «Преступление и наказание». Идя на преступление, Раскольников стремится освободить других и освободиться сам. Однако, кроме этого, он пытается определить самого себя и свое место в мире: «Тварь ли дрожащая или право имею?» - вопрошает он себя. Раскольников хочет стать как бы сверхчеловеком (Достоевский, скорее всего, не был знаком с идеями Ницше, а вот Ницше читал Достоевского, чему есть много свидетельств), стать свободным не только от долгов, но и от норм морали, от необходимости подчиняться закону. Раскольников проверяет себя. Он бунтует против несправедливости и собственной малости. Поделив людей на низших и высших, он ищет себя среди высших, но не найдя, страдает еще больше.

Сонечка Мармеладова своей верой, своей любовью побеждает то зло, которое живет в Раскольникове, помогает ему понять главный смысл христианского вероучения, утверждающего смирение, ценность любой жизни и невозможность творить добро при помощи зла. В вере Раскольников обретает свободу, которую он искал в преступлении. С принятием веры он перестает метаться, обретает желанный покой и уверенность в себе, в правильности своего пути, хотя это путь страданий и тягот. Раскольников являет собой ярчайший пример реализации принципа непосредственной зависимости свободы и ответственности , который обосновывается экзистенциализмом. Чем больше человеку дано свободы, тем больше он несет ответственности.

Преобразующую силу веры постулирует и Кьеркегор. В произведениях «Или-или», «Страх и трепет» он рассуждает о том, что человек определяет себя только в момент выбора. Мы всегда стоим перед выбором, но какой бы мы выбор ни сделали, мы будем страдать и раскаиваться. Спасает от тягостных мук только вера, когда человек выходит за границы этического в сферу религиозного.

Кьеркегор показывает это на примере библейской легенды об Аврааме, от которого Бог потребовал принести в жертву своего сына Исаака, и Авраам послушно отправился на жертвенную гору, чтобы исполнить волю божью. В Библии все закончилось хорошо. Бог, убедившись в любви Авраама к себе, разрешил ему не убивать сына, да еще и наградил. Но, что чувствовал Авраам? Какие мысли одолевали его, пока он вел своего сына, как агнца, на заклание? Что было бы, убей он на самом деле сына? Стал бы он детоубийцей? По каким законам его надо было бы судить? Кто нес бы ответственность за смерть Исаака - Бог или Авраам?

Все эти вопросы неминуемо возникают. Но Авраам, согласно Кьеркегору, рыцарь веры , он вне морали, вне здравого смысла. Нетрудно заметить некоторое сходство с Ницше, ибо его сверхчеловек тоже вне морали. «Рыцарь веры» действует во имя Бога, сверхчеловек - во имя себя, но и тот, и другой наделяются правом как бы не замечать, переступать моральные нормы, даже такую, как «Не убий!». Ж.-П. Сартр остроумно замечает, анализируя сюжет Кьеркегора, что «глас небесный» вполне мог бы оказаться галлюцинацией: что тогда спасет Авраама, готового превратиться в убийцу собственного сына?

Сам Сартр относит себя к атеистическому крылу экзистенциализма, полагая, что человек «обречен на свободу». Свобода - не дар, не обретение крыльев, это результат одиночества , которое в экзистенциализме превращается в онтологическую характеристику, т.е. человек свободен , потому что одинок. Он пребывает в состоянии заброшенности в мире, он всегда одинок, поскольку только он несет ответственность за всю свою жизнь. Тревога всегда сопровождает его выбор, и если человек не говорит себе в момент выбора: «Поступаю ли я так, чтобы с моих поступков могли брать пример все?», он скрывает от себя тревогу. Человек сам себя выбирает и вместе с этим он выбирает все человечество. Например, если человек выбирает брак или безбрачие, вступление в ту или иную партию и т.д., он тем самым провозглашает свой выбор ценностью , которую готов распространить на всех.

Человек всегда свободен, пока он жив, и даже когда его ведут на казнь, он может выбрать, идти ли самому или позволить другим тащить себя. Мы выбираем в поле определенных возможностей, наш выбор изменяет реальность и создает новые возможности. Поэтому человек всегда есть проект самого себя. Окончив школу, вы сделали возможным выбор, поступать вам в университет или нет, выбор, которого у вас не было без документа о среднем образовании. Поступив в вуз, вы создали себе много новых возможностей: стать хорошим студентом или плохим, окончить университет или бросить его и т.п. Главное - мы не просто совершаем поступки, мы постоянно создаем самих себя; только от человека зависит, быть ему трусом или храбрецом, милосердным или жестоким, добрым или злым и т.п. Мы можем прислушиваться к советам, подчиняться чужой воле, возлагая на кого-то ответственность за сделанный выбор, но слушать совета и подчиняться - тоже выбор, поэтому никто, кроме нас самих, не несет ответственности за то, что мы собой представляем. Каждый решает сам, зачем он живет на этом свете.

Продолжая эту мысль, Альбер Камю, автор романов «Посторонний», «Чума» и др., философских эссе «Миф о Сизифе», «Бунтующий человек», создает философию абсурда. Гонимый тоской по Единому, человек мечется в поисках смыла жизни, но наталкивается на «стены абсурда». Что это значит?

Представьте разговор фаната футбола и фаната балета. Один готов рвать на себе волосы, оттого что его любимая команда проиграла. Другой не понимает, как можно из-за «ерунды» так переживать, и бежит выстаивать огромную очередь на морозе, чтобы попасть на спектакль, где будет танцевать знаменитая балерина, при этом тратит на билет почти всю зарплату, что с позиций его собеседника есть полный абсурд. Кто их рассудит? Бог? Так его нет. Нет и заданного нам извне стержня жизни: нет всеобщей цели, нет высшего разума, нет смысла, который мог бы быть всеобщим. Если мы сами выбираем, точнее, придумываем себе, смысл жизни, то есть ли он на самом деле или он всего лишь плод нашей фантазии? Значит, его легко поменять? Можно ли считать смыслом жизни то, что легко поменять, как модное платье или устаревшую модель телефона? Нет.

Всматриваясь в бытие, мы становимся свидетелями его абсурдности , поэтому главный вопрос философии - это вопрос о том, стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить. Логичный ответ - нет, ведь в ней нет смысла. Превращаясь в абсурдного человека , мы совершаем «философское самоубийство», т.е. отказываемся от всяких поисков смысла жизни. Проницательность и упорство делают нас зрителями в театре абсурда под названием «жизнь». В этой драме обмениваются репликами смерть и надежда. Смерть - единственный логичный выход из ситуации абсурда, надежда - иллюзорный выход в осмысленность бытия. Толчком к постижению атмосферы абсурда становится скука , сама по себе она омерзительна, но польза ее в том, что она заставляет сознание искать выход.

Человек бунтует, не соглашаясь с логикой жизни, ведущей к самоуничтожению. Бунт толкает его к развитию, к действию, а посему вся человеческая культура есть продукт бунта. Бунтующий человек - символ нашего времени, характеристика бытия в мире абсурда.

Таким образом, если Камю и Сартр все-таки определяют ареной поиска человеком самого себя его же собственный мир, то Кьеркегор, Достоевский, Бердяев переносят его в область трансцендентного (внемирового), божественного. Описание ими трагичности человеческого бытия в мире приводит их к убеждениям, что обретение себя возможно вне этого мира и потому предполагает существование иной, более высокой, оправдывающей человеческое бытие реальности Бога. Человек как субъект истории становится песчинкой, или, как говорил Б. Паскаль, «мыслящим тростником». Поскольку но замыслу божьему человек свободен, то он ответствен перед собой и перед Богом за все содеянное и за тот мир, который он сам создает.

Н. А. Бердяев в духе философии Возрождения определял человека как микрокосму полагая, что люди свободны не потому, что одиноки и постоянно стоят перед выбором, а потому, что наделены способностью творитЬу умножать божественное творение. Отсюда творчество, перерыв непрерывности, выход за границы обыденности, есть особый способ познания, основанный не на логике, а на чувстве и вдохновении, что дает возможность непосредственного переживания Бога.

Действительно, если мы обратимся к Библии, то увидим, что все знания, которые получены людьми от Бога, получены в акте мистического откровения. Например, Моисею он диктует 10 заповедей, Марии и Иосифу благо- вествует о рождении Иисуса, Иоанну показывает конец света и т.д. Именно такое знание Н. А. Бердяев считает высшим по сравнению с тем, что мы называем наукой. Но только свободный человек может постичь высшую истину, поэтому Бердяев и называет свою книгу «Философия свободы».

Итак, смысл жизни - главный вопрос философии. Следовательно, обрести смысл жизни означает оправдать свою жизнь? Чем? Тем, что находится за ее пределами, тем, что больше и выше ее, тем, что поглощает ее и ставит в общую цепь причинно-следственных связей. Это хорошо показывают классические примеры литературных героев - Родиона Раскольникова («Тварь ли я дрожащая или право имею?») и Павки Корчагина из романа Николая Островского «Так закалялась сталь» («Нужно прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы»). Можно вспомнить и удивительное по своему лиризму, не свойственному автору, стихотворение Маяковского «Послушайте»:

Послушайте!

Ведь если звезды зажигают - значит - это кому-нибудь нужно?

Значит - кто-то хочет, чтобы они были?

Значит - кто-то называет эти плевочки

жемчужиной?

И, надрываясь

в метелях полуденной пыли, врывается к богу, боится, что опоздал, целует его жилистую руку, просит -

чтобы обязательно была звезда! - клянется -

не перенесет эту беззвездную муку.

Для героя непереносима «беззвездная мука», другими словами, без звезд его жизнь бессмысленна. Как любое художественное обобщение, образ звезды может воплощать все что угодно: свет истины (стремление к которому составляло смысл жизни философа, но Платону), любовь женщины и деторождение (то, что привносит осмысленность в бытие, по В. Розанову), моральный закон («Звездное небо надо мной и моральный закон во мне», как писал Кант) и пр. Важно другое - поиск смысла жизни выносится за пределы самой жизни, самого субъективного бытия. Иными словами, для обретения смысла жизни нужно выйти из ситуации заброшенности и одиночества , которая согласно экзистенциалистской традиции есть онтологическая данность каждого человека. Н. А. Бердяев, возможно, добавил бы: если этот человек вне Бога.

Хосе Ортега-и-Гассет предлагает, если так можно выразиться, социальную версию экзистенциализма. Он обращает внимание на то, что духовная ситуация XX в. кардинально меняется но сравнению с предшествующими эпохами, поскольку сегодня человек ощущает себя частью безличного начала, толпы . Самая известная работа Ортеги - «Восстание масс» посвящена анализу нового типа человека - человека-массы.

Человек-масса создается средствами массовой коммуникации (заметим, что Ортега еще не знал Интернета), массовой культурой, он агрессивен, нетерпим к проявлениям индивидуализма, инакомыслия. Принадлежность к массе - не социальное положение или место человека, но психологическая характеристика: средний, заурядный, стандартный человек. Массовый человек утверждает себя не путем восхождения к высотам культуры, а путем низведения до себя социальных норм и ориентиров этой культуры. Начинают господствовать массовая культура, массовые вкусы, мода и т.п., подавляя подлинное искусство, высокую литературу и пр. Вместо «Войны и мира» Л. Н. Толстого многие школьники, например, читают комиксы, так как многие классические литературные произведения переведены в этот формат. Ортега как бы вторит Бердяеву, который писал, что для Нового времени был характерен «плебейский дух» зависти к аристократии и ненависти к ней:

Самый простой человек из народа может не быть плебеем в этом смысле. И тогда в мужике могут быть черты настоящего аристократизма, который никогда не завидует, могут быть иерархические черты своей собственной породы, от Бога предназначенной .

Ортега ставит задачу воспитания новой элиты , отличительными чертами которой являются компетентность, профессиональный и культурный потенциал. Он выделяет некий промежуточный слой честных тружеников] они не достигают высот в искусстве, культуре, науке, но хорошо выполняют свою работу, интересуются достижениями искусства, не полагают себя эталоном вкуса, готовы к принятию нового, изменению своих ориентиров. Нетрудно заметить, что критерием деления всех людей на различные типы является рефлексивность и моральность.

Немецкий экзистенциализм развивается в неразрывной связи с феноменологией в русле академической университетской традиции. В 1927 г. выходит книга Мартина Хайдеггера «Бытие и время», в которой появляется одно из ключевых понятий экзистенциализма - Дазайн (Dasein ), которое переводится как «здесь-бытие». Само определение бытия исходит у Хайдеггера из его зависимости от времени. Вспомним философию Средних веков. В учении Августина мы встречаем тезис об отсутствии трех времен - прошлого, настоящего и будущего, так как первого и последнего нс существует, а есть только настоящее. Это положение отчасти воспроизводится у Хайдеггера. Для него настоящее и есть бытие. Главная характеристика человеческого бытия - конечность, временность. Размышление перед лицом смерти, понимаемой как небытие, переживание своей конечности - общее для всех экзистенциалистов. Хайдеггер же полагает время определяющей характеристикой бытия. При этом оно распадается на внутреннее время и вульгарное (физическое), которым занимается наука, отмеряемое часами, минутами и т.п.

Что же такое внутреннее время ? Это актуальность. Представьте, что в прошлом произошла какая-то трагедия, глубоко ранившая вас? Здесь и сейчас это переживание присутствует? Эта трагедия с вами? Вы можете физически присутствовать на лекции, а мыслями быть где-то в другом месте? Наверное, да. Но присутствуете ли вы на лекции, если ваши мысли далеко? Бытие как экзистенция - это всегда настоящее, это то, что мы представляем собой здесь и сейчас, то, что наполняет нашу жизнь, присутствуя в ней как базовое переживание. Наверное, уже ясно, что под бытием экзистенциализм понимает внутренний мир человека. Именно поэтому о философии XX в. говорят, что она впускает в себя психологизм.

Центральный момент здесь-бытия, по Хайдеггеру, это забота, делающая бытие подлинным. Забота - способ связи человека с внешним миром, она структурирует бытие, проявляясь через «уже-бытие-в-мире» - модус прошлого; «забегание вперед» - модус будущего; «бытие при (рядом)» - модус настоящего. Прошлое и будущее всегда с нами, так как они включены в сферу наших переживаний, а следовательно, и в структуру настоящего. Если вам когда-то приходилось переживать прошлую обиду или восторг, радостное предвкушение встречи, праздника и т.п., т.е. то, что физически находится за границами настоящего, но составляет часть вашего эмоционального мира, вы сами ощущали слитную и неразрывную структуру здесь-бытия.

Мир вещей (Май) заслоняет от нас конечность бытия, порождая иллюзию его бесконечного продолжения, а стимулом к бытию становится страх. Попытка вытеснить страх тщетна до тех пор, пока человек не решится заглянуть в ничто. Страх толкает человека к поиску смысла жизни, и человек приносит свою жизнь в жертву своему предназначению, а страх не найти предназначения делает постоянной характеристикой жизни готовность к самопожертвованию. Стремление выйти за рамки конечности толкает нас к принятию божественных откровений, поиску грандиозных свершений, которые продлят наше бытие в культуре, приводит к сакральному отношению к деторождению, понимаемому как способ сохранить себя в потомстве, и т.п. Однако безусловное, подлинное надо искать внутри себя, принимая как неизбежность свою конечность.

Бытие открывается нам в безотчетных действиях, настроениях, именно поэтому оно непознаваемо рациональными средствами. Чтобы познать бытие, в него надо вчувствоваться, его нельзя видеть, ему можно внимать.

Кто легче поймет другого - тот, кто сам пережил нечто подобное, или гот, кто прочитал кучу книг по психологии и все может объяснить? Кого считают хорошим психологом - того, кто знает множество методик и умеет ими пользоваться, или того, кто на основании этих знаний может интуитивно почувствовать другого? Ответьте сами на эти вопросы.

Карл Ясперс присоединяется к мнению, что философия, исследуя бытие, не может быть «строгой наукой», поэтому наилучшим обозначением занятию философией, по его мнению, является термин «философствование». Психолог по образованию (в 1909 г. он получил степень доктора медицины по психиатрии, в 1913 г. стал доктором психологии), Ясперс считал своей высшей целью философию и был чрезвычайно горд тем, что стал профессором философии в Гейдельберге. Однако он оставил преподавание по требованию нацистских властей, так как был женат на еврейке, и полностью посвятил себя исследовательской деятельности. В 1931 г. выходит его основная книга «Духовная ситуация эпохи».

Философствование, по Ясперсу, лишено строгих правил подобно науке, но только в нем можно уловить «наполненную бедственностью и заботой человеческую действительность». Есть две формы философствования - философствование пред лицом вещей (обыденное сознание, материалистические концепции и т.п.) и философствование как экзистенция , которое проявляется в пограничных ситуациях (перед лицом смерти, краха и т.п.). Понятие пограничной ситуации оказалось весьма популярно и в философии, и в психологии. Наша подлинность, самость , то, что мы есть на самом деле, проявляется исключительно в ситуации, сопряженной с переходом в ничто. Только здесь человеку открывается его собственная суть, отбрасывающая многочисленные маски, которыми мы пользуемся в жизни. Именно поэтому ценится глубокое искреннее общение, или «коммуникация в истине», чего очень не хватает современному человеку. Экзистенция есть непосредственное переживание бытия или сопереживание, делающее бытие другого частью нашего собственного бытия.

Экзистенция не только выводит нас из замкнутости предметного мира, но и позволяет соотнести себя с высшим миром (трансценденцией ), тем, что в традиционных религиях называется Богом. Философия своими средствами приходит к постижению трансцендентного, выводя философствующего субъекта в некое метафизическое пространство. Главным средством является философская вера , которая отлична от веры религиозной, не рассуждающей. Философская вера, наоборот, требует осмысления и рассуждения над предметом, но именно она, а не рационально-логическое познание, является способом постижения сущности бытия, ибо несет в себе иррациональность, экзистенцию, ведь бытие нельзя понять, можно только почувствовать.

Все виды человеческого бытия развиваются в рамках истории. Человек осужден пребывать в истории, заброшен в нее. История - это ситуация, когда человек осознает, что внутренняя убежденность первична по отношению к историческому действию, что любую ситуацию следует воспринимать, не впадая в цинизм и отчаяние. Здесь явно прослеживается линия стоиков, призывавших смириться с неумолимой судьбой.

Историческое развитие имеет тенденцию к торжеству тоталитаризма (фашизм, коммунизм), противостоять этому социальными средствами невозможно, можно только психологическими, только личность имеет внутренние ограничения, способные не допустить распространения тоталитаризма.

Таким образом, Карл Ясперс остается в русле экзистенциальной традиции, полагая смысл жизни центральной проблемой и предлагая рецепты решения проблем личностных и социальных. Его взгляды как нельзя лучше демонстрируют близость философии и психологии в этот период, иллюстрируя распространение психологизма в философии. Характерно, что многие психологические теории XX в. обретают статус философских. Как это происходит?

Сартр Ж.-П. Экзистенциализм - это гуманизм // Сумерки богов: антология. М. :Политиздат, 1989. С. 325.
Бердяев II. Л. Философия неравенства. М.: ИМА-Кресс, 1995. С. 136.

Новая онтология. Новая онтология: бытие без субстанции

Аннотация научной статьи по прочим социальным наукам, автор научной работы - Майорова Ксения С.

Похожие темы научных работ по прочим социальным наукам, автор научной работы - Майорова Ксения С.

New Ontologies of Architecture and Architectures of New Ontologies

Текст научной работы на тему «Новые онтологии архитектуры и архитектуры новых онтологий»