С переводом речь кальтенбруннера на суде. Военный преступник эрнст кальтенбруннер

Нацист, непосредственно ответственный за сотни тысяч убитых в немецких концентрационных лагерях, был заслуженно повешен. У эшафота Эрнст Кальтенбруннер, перед тем как на него накинули колпак смертника, произнес: "Будь счастлива Германия!". Он до последнего упорно отрицал свою причастность к преступлениям, совершенным его подчиненными на судебном процессе по военным преступникам в Нюрнберге.

Юрист сын и внук юриста

Родился Эрнст Кальтенбруннер 4 октября 1903 года в городской общине Рид, Австро-Венгрии. Его далекие предки были кузнецами, но уже дед выучился на адвоката, а потом более двадцати лет работал бургомистром небольшого австрийского городка Эфердинг. Отец тоже выбрал профессию юриста, поэтому по идее ему ничего не оставалось, как пойти по стопам предков.

Однако, получив среднее образование, он поступил на химический факультет в Высшей технической школе в Граце. По словам его однокурсников, Кальтенбруннер не отличался ни особым прилежанием, ни трудолюбием, не очень утруждал себя учебой. Вел себя агрессивно, часто участвуя в модных тогда студенческих дуэлях. И он имел хорошие физические данные для этого: рост в метр девяносто с широкими плечами и тонкими, но сильными кистями. На память о бурной молодости у него на лице остались глубокие шрамы, которые, по словам Генриха Гейне, "бездельники носили как свидетельство их мужественности". Остепенившись к годам двадцати, он поступил на юридический факультет Зальцбургского университета, после окончания которого он еще в 1926 году получил и докторскую степень в юриспруденции.

Начало трудовой и партийной деятельности

Немного поработав в городском суде Зальцбурга, Эрнст Кальтенбруннер открыл собственную юридическую контору в Линце. Как позже писали советские участники Нюрнбергского процесса, он был самым трудным подсудимым, потому что умело пользовался своими навыками "буржуазного адвоката", ловко применяя различные юридические уловки.

После шести лет адвокатской практики он вступил в Национал-социалистическую партию, стал активным членом охранных отрядов СС. Благодаря своей физической мощи и умению манипулировать людьми, Эрнст Кальтенбруннер заметно выделялся среди боевиков, в числе которых в основном были малограмотная молодежь и безработные ветераны Первой мировой войны. Его много раз арестовывали за участие в силовых акциях, но ему удавалось каждый раз избегать более или менее серьезных наказаний.

Взлет карьеры

В 1934 году боевики СС ворвались в кабинет канцлера Австрии Дольфуса, в перестрелке его ранили в горло. Полторы сотни австрийских эсэсовцев, среди которых был и Эрнст Кальтенбруннер, никому не позволили оказать медицинскую помощь истекающему кровью Дольфусу. После этого убийства его карьера резко пошла вверх, он становится лидером СС Австрии.

Почти в каждой изданной биографии Эрнста Кальтенбруннера описана первая встреча с Генрихом Гиммлером, когда он мелодраматически сказал: "Рейсхфюрер, австрийские СС ждут ваших указаний!". В начале июня 1941 года ему присваивают звание бригаденфюрера СС, назначают командующим СС и полиции Вены. Не выдерживая бремени свалившейся на него власти и нервного напряжения, связанного со стремлением удержаться на вершине власти, он начал пить. Сначала маленькими рюмочками коньяк для поддержания тонуса, потом с утра до вечера, а иногда и до утра. Постоянно курил, причем дешевые сигареты, потому что они крепче, а официально, чтобы быть ближе к нации.

В военные годы

Несмотря на явный алкоголизм, в 1943 году его назначают руководителем Как считают, решающим фактором стало то, что он был верным человеком Гиммлера, надежным и неоднократно проверенным. Кроме того, Эрнст Кальтенбруннер считался лучшим специалистом по организации и действиям специальных отрядов. О его невероятной трудоспособности ходили легенды, как и об оголтелом антисемитизме.

Управление занималось тайными операциями по всему миру, включая поддержку борьбы горских племен Ирана, Индии, Ирака с британцами, создание "пятой колоны" в Латинской Америке, диверсии в Советском Союзе, внедрение провокаторов в отряды югославских и французских партизан. Специальные группы занимались диверсиями и политическими убийствами.

Эрнст Кальтенбруннер лично контролировал строительство концлагерей и действие применяемых способов уничтожения заключенных. В для него специально была организована демонстрационная казнь различными способами: выстрелом в затылок, в газовой камере и повешением. В конце войны он дал приказ об уничтожении всех заключенных концлагерей.

Заслуженная награда

Арестовали Кальтенбрунера в 1945 году в Австрии. В этом же году он предстал на процессе по военным преступникам в Нюрнберге. Фото Эрнста Кальтенбруннера с американскими охранниками, выше которых он был на целую голову, обошло всю мировую прессу.

На судебных заседаниях бывший начальник РСХА неоднократно заявлял, что занимался только руководством разведывательной деятельности и ничего не знает о концлагерях. В октябре 1946 года состоялась казнь Эрнста Кальтенбруннера.

«А кто вам придумал такую фамилию…, что моя бабушка может ее правильно выговаривать только после обеда?»
К. Г. Паустовский «Время больших ожиданий»

Вынесенный в эпиграф вопрос Люси можно было бы адресовать супружеской чете Гуго и Терезе Кальтенбруннерам , — «великогерманским» националистам, антисемитам и убежденным атеистам. Впрочем, вряд ли они бы ответили что-то вразумительное: фамилия – как фамилия, какой предки наградили – такая и есть…

Впрочем, счастливым австрийским молодоженам было не до этих заморочек, особенно дождливым 4 октября 1903 года, когда родился первенец – Эрнст (Ernst Kaltenbrunner). Крупный и тяжелый новорожденный не мог не вырасти настоящим богатырем. Так впоследствии и случилось: «…он был колоссом. При двухметровом росте, у него были широкие плечи и мощные руки… способные раздавить камень. Массивный корпус венчался крупной головой с твердым, тяжелым лицом, словно высеченным из плохо отесанного обрубка дерева… » (Ж. Деларю).

Но это потом, а в 1918 году семья переехала из родного городка Рид-на-Инне (Верхняя Австрия) в Линц, где Эрнст поступил в гимназию. По иронии судьбы, одним из его соучеников был Адольф Эйхман, будущий шеф гестапо (отдел IV-D4), непосредственно ответственный за уничтожение миллионов евреев!

Неизвестно, дружили они в детстве или нет, да это и не важно. Важно то, что после окончания гимназии (1921 г.), Эрнст Кальтенбруннер поступил на химический факультет Высшей технической школы в Граце, а в перерывах между лекциями дрался на дуэлях, «украшая» и без того отталкивающее лицо шрамами – символами мужественной удали. Это по утрам и в течение дня, вечерами же Кальтербруннер заседает в студенческом союзе «Арминия», на сборище молодых националистов, реваншистов и антисемитов.

В 1923 году юный арминииец твердо решил завязать с химией, и начал изучать право в Грацком университете. Старые связи, однако, Эрнст не порывал, принимая активное участие в антимарксистских и антицерковных демонстрациях. Деля, таким образом, жизнь между учебой и демонстрациями, Кальтенбруннер успешно защитил диссертацию, добавив к своей фамилии почетное «доктор права» (1926 г.). Через два года он, уже успевший поработать юрисконсультом в Линце и Зальцбурге, был принят в городскую коллегию адвокатов.

Почти одновременно Кальтенбруннер начал серьезно сближаться с милым сердцу нацизмом. Так, в 1929 году он вступает в «Народное ополчение Австрии» («клон» германских СА), затем – в австрийское отделение НСДАП, а через год – в полулегальные австрийские СС, получив звание обершарфюрера .

Вообще 1932 год стал для Кальтенбруннера поистине годом возвышения. В июле он становится координатором отрядов СС в Линце, с 15 июня числится юридическим консультантом при VIII округе СС, а в сентябре получает звание штурмбаннфюрера . Как очевидно, все это время он не только не бросал, но, напротив, активно занимался адвокатской практикой, в основном защищая в судах арестованных австрийскими властями нацистов.

Столь же урожайным, — правда, на события, — для Кальтенбруннера стал 1934 год. В январе он обвенчался с Элизабет Эдер – уроженкой Линца, членом НСДАП, бывшей на пять лет младше мужа. Со временем у них родилось трое детей, но после этого брак фактически распался. Они не развелись, — это не было принято среди нацистской элиты, — продолжая жить в одном доме, каждый своей жизнью…

В том же году, после провала пронацистского путча, Кальтенбруннера арестовали. Добиваясь «справедливости», он объявил голодовку, поэтому был скоро освобожден. Приобретя, таким образом, всеавстрийскую известность, в июне 1934 года неугомонный доктор права повел своих подчиненных на штурм федеральной канцелярии. Полиции удалось подавить и этот путч, а Эрнст Кальтенбруннер, казалось, сел всерьез и надолго, но снова был вскоре освобождён .

Назначенный в мае 1935 года командиром VIII абшнита (округа) СС в Линце, Кальтенбруннер стал активно заниматься организацией австрийских СС. В этом он так преуспел, что не стало незамеченным начальством: чин штандартенфюрера СС (20 апреля 1936 г.) ровно через год сменился чином оберфюрера !

(слева направо) Гиммлер, Зирайс Франц, комендант концлагеря, и Кальтенбруннер во время инспекционной поездки в Маутхаузен (осень 1942 г.)

После аншлюса Австрии, Кальтенбруннер занял должность статс-секретаря по общественной безопасности в правительстве Артура Зейсса-Инкварта. Бумажная работа, как очень скоро выяснилось, тяготила бывшего адвоката, поэтому он попросился обратно в строй: с 11 сентября 1938 года Кальтенбруннер – высший руководитель СС и полиции Австрии.

На этом поприще он расправил крылья, лично руководя созданием концлагеря Маутхаузен, особое внимание уделяя разработке средств уничтожения заключенных. Так, осенью 1942 года, еще до назначения в РСХА , Кальтенбруннер проинспектировал своё детище, где вместе с комендантом лагеря тестировал газовые камеры, наблюдая за агонией узников. Через год, во время следующей проверки, специально для почетного гостя было устроено «шоу»: казнь заключенных шестью разными способами. Кальтенбруннер был в восторге, даже аплодировал, разве что не кричал «Бис!» и не бросал букеты…

27 сентября 1939 года Гиммлер возглавил РСХА, а так как «работать без подручных — может, грустно, может — скучно» вызвал к себе Кальтенбруннера, обласкал его, назначил своим постоянным заместителем, а с 30 января 1943 года – и шефом РСХА. К тому времени получив звание группенфюрера СС, он фактически руководил деятельностью СД и СС, но не гестапо.

Подчиненные знали Кальтенбруннера как жёсткого партийного функционера, лишённого эмоций, молчаливо-угрюмого и поэтому производящего впечатление интеллектуала. Шутить с таким шефом было делом бесполезным, и даже опасным. Безоглядно веря Гитлеру, он с безмозглой педантичностью машины занимался рутинной и, по мере нарастания военных неудач на Востоке, становящейся просто бессмысленной работой по обеспечению безопасности рейха.

Со временем начали сказываться негативные личные пристрастия: как многие нацистские бонзы, Кальтенбруннер был алкоголиком, чем вызывал плохо скрытую неприязнь у фюрера. «Как пил, так и буду пить! И совать нос в чужие дела!» — мог бы сказать он по этому поводу. Мало того, курил почти беспрерывно, «сжигая» десятки сигарет в день. Ну, еще бы – на такой-то вредной работе…

Кальтенбруннер на суде (Нюрнберг, 1946 г.)

12 мая 1945 года бывший начальник Главного управления имперской безопасности СС, статс-секретарь имперского министерства внутренних дел Германии, генерал полиции и генерал войск СС, Эрнст Кальтенбруннер был арестован американцами в Австрии, близ Альт-Аузее. На Нюрнбергском процессе он фигурировал как один из главных военных преступников, обвиняемый в многочисленных преступлениях против человечества, мерой наказания которому была определена смертная казнь через повешение.

16 октября 1946 года приговор был приведён в исполнение. Перед тем, как ему набросили на голову капюшон, Кальтенбруннер прокричал: «Будь счастлива, Германия!» .

Обершарфюрер (нем. Oberscharführer) – звание в СС и СА, введенное в 1932 году, и соответствовавшее званию фельдфебеля (старшины) в вермахте.

Штурмбаннфюрер (нем. Sturmbannführer) – звание в СА и СС, введенное в 1929 г. в качестве чина руководителя территориального подразделения. В дальнейшем (с октября 1936 г., после создания войск СС), было приравнено к званию майора вермахта.

Впоследствии за эти аресты Кальтенбруннера наградили особой партийной наградой НСДАП – «Орденом Крови».

Штандартенфюрер (нем. Standartenführer) – чин в СС и СА, введенный в структуру СС в 1929 году в качестве чина руководителя территориального подразделения. В дальнейшем (с 1936 г.) был приравнен к чину полковника. К слову замечу, что этот чин носил легендарный советский разведчик Штирлиц – герой романов Ю. Семенова и телесериала «Семнадцать мгновений весны», персонаж многих анекдотов.

Оберфюрер (нем. Oberführer) – звание в СС и СА, введённое в 1932 году в качестве чина руководителя структурной единицы, является промежуточным между чинами старших офицеров и генералитета.

Главное управление имперской безопасности (нем. Reichssicherheitshauptamt, сокр. RSHA (РСХА)) – руководящий орган политической разведки и полиции Третьего рейха. Созданное в 1939 году, оно стало главным инструментом террора в гитлеровской Германии, и находилось в подчинении рейхсфюрера СС Г. Гиммлера.

Рождение: Рид , Австро-Венгрия Смерть: Нюрнберг , Бавария , Американская зона оккупации Германии Имя при рождении: Эрнст Кальтенбруннер Отец: Гуго Кальтенбруннер Мать: Тереза Кальтенбруннер Супруга: Элизабет Эдер Дети: трое детей Партия: НСДАП Образование: Грацский университет имени Карла и Франца Учёная степень: доктор права Профессия: юрист Награды:

Почётная сабля Рейхсфюрера СС

Эрнст Ка́льтенбруннер (нем. Ernst Kaltenbrunner ; 4 октября (19031004 ) , Рид , Австро-Венгрия - 16 октября , Нюрнберг , Германия) - начальник Главного управления имперской безопасности СС и статс-секретарь имперского министерства внутренних дел Германии ( -), обергруппенфюрер СС и генерал полиции (1943), генерал войск СС ().

Биография

Предки Кальтенбруннера со стороны отца были кузнецами из Михельдорфа , Верхняя Австрия. Прадед, Карл-Адам Кальтенбруннер , был чиновником в аудиторской палате и поэтом. Дед, Карл Кальтенбруннер, был адвокатом в Грискирхене и более двадцати лет занимал пост бургомистра Эфердинга .

Сын юриста Гуго Кальтенбруннера. Учился в университете в Граце , сначала на химическом факультете, затем на юридическом. В 1926 году получил степень доктора юриспруденции. Занимался юридической практикой в Линце, затем примкнул к политической деятельности нацистов (вступил в австрийскую НСДАП в октябре 1930, в СС - в августе 1931 года). № в НСДАП - 300179, № в СС - 13039. За нацистскую деятельность был арестован властями Австрии, находился под стражей в январе-апреле 1934. В мае 1935 года был вновь арестован по подозрению в государственной измене. Однако был приговорён только к шести месяцам тюремного заключения и к запрету занятия юридической практикой. Впоследствии за эти аресты был награждён партийной наградой НСДАП - «Орденом Крови» .

30 января 1943 года сменил убитого 4 июня 1942 года в Праге Рейнхарда Гейдриха на посту начальника РСХА (в период с июня 1942 года по 30 января 1943 года этот пост занимал Генрих Гиммлер).

Финал

В конце Второй мировой войны Кальтенбруннер был арестован американцами на территории Австрии и предстал перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге , который за многочисленные преступления против мирного населения и военнопленных приговорил его к смертной казни через повешение . 16 октября 1946 года приговор был приведён в исполнение. Перед тем, как ему набросили на голову капюшон, Кальтенбруннер произнёс: «Glück auf , Deutschland!» («счастливо выбраться, Германия!»)

Награды

Медаль «В память 1 октября 1938 года» со шпангой «Пражский замок»
Золотой партийный знак НСДАП (30.01.1939)
Орден крови (06.05.1942)
Немецкий крест в серебре (22.10.1943)
Крест военных заслуг 1-го класса с мечами (30.01.1943)
Рыцарский крест Креста военных заслуг (15.11.1944)
Медаль За выслугу лет в НСДАП в бронзе и серебре
Медаль за выслугу лет в СС
Почётная сабля рейхсфюрера СС

Эрнст Кальтенбруннер в искусстве

Кинематограф

«Секретная миссия» (1950) - Марк Перцовский .
«Семнадцать мгновений весны» (1972); «Жизнь и смерть Фердинанда Люса » (1976) - Михаил Жарковский .
«Нюрнбергский эпилог» / Nirnberski epilog (Югославия, 1971) - Бранко Плеса.
«Нюрнбергский эпилог » / Epilog norymberski (Польша, 1971) - Рышард Петруский .
«Холокост» / «Holocaust» (США, 1978); «Внутри Третьего Рейха» / Inside the Third Reich (1982) - Ханс Мейер (Hans Meyer)
«Возвращение живых мертвецов» (1984) - персонаж фильма Эрни Кальтенбруннер (Дон Калфа), управляющий крематорием, по сюжету является нацистским преступником, сбежавшим из Германии.
Нюрнберг (фильм) (2000) - Кристофер Хейердал.
Приказано уничтожить! Операция: «Китайская шкатулка» (2009) - Александр Тараньжин.
Контригра (2011) - Сергей Агафонов.

Напишите отзыв о статье "Кальтенбруннер, Эрнст"

Ссылки

Примечания



Смертная казнь

Тюремное заключение

Оправданы

Решение не принято

Внесены в список обвиняемых, но не предстали перед судом

Отрывок, характеризующий Кальтенбруннер, Эрнст

– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему, соблазнителю, эту историю. Теперь этот он, настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.

Международный военный трибунал в Нюрнберге приговорил к смертной казни через повешение 12 человек, среди которых значился и Эрнст Кальтенбруннер. Приговоры были приведены в исполнение в ночь на 16 октября 1946 года. Перед тем, как третьему и последнему руководителю РСХА набросили на голову капюшон, он произнес: «Будь счастлива, Германия!».

«Портрет» обергруппенфюрера СС, генерала полиции, шефа службы безопасности Эрнста Кальтенбруннера от писателя и историка Елены Съяновой.

Проект был подготовлен для программы « » радиостанции «Эхо Москвы».

На судебном заседании 11 апреля 1946 года в Нюрнберге бывший начальник РСХА Эрнст Кальтенбруннер, отвечая на вопрос своего адвоката, доктора Кауфмана, заявил, что всегда действовал лишь в рамках руководства своей разведслужбой и ничего не ведал ни о каких концлагерях. Геринг на это воздел руки и воскликнул: «Нет, вы только послушайте!». Когда Кальтенбруннеру предъявляли подписанные им приказы, он говорил, что не узнает своей подписи, или утверждал, что это подделки. Он отрицал все, отказывался от всего. Его поведение вызывало недоумение. Заукель, например, назвал его линию защиты «дьявольским свинством», а фон Паппен высказался так: «Что с него взять? Тупоголовый полицейский! Для таких типов существуют только две профессии: либо в шпионы, либо в ловцы шпионов».

Эрнст Кальтенбруннер, Генрих Гиммлер и Франц Цирайс в Маутхаузене, апрель 1941 года

И все они лукавили! Они играли в недоумение. Высшие руководители рейха прекрасно знали, что грубая внешность «великого инквизитора», его «носорожье» поведение на суде отнюдь не говорит о неотесанности его ума. Лукавил и Шпеер, называя это поведение Кальтенбруннера «тюремным психозом».

Эрнст Кальтенбруннер был умен; он вел линию своей защиты единственно возможным способом для достижения главной цели - снять с высшего руководства обвинение за преступления среднего и низшего звена. Это должна была бы быть общая линия; о ней успели договориться и суть ее выразил перед самоубийством Роберт Лей, сказав: «Расставьте нас цепью вдоль стены и расстреляйте. Вы победители!». Но уже во время следствия из общей цепочки коллективной безответственности начали выпадать отдельные звенья, а когда начались судебные заседания, вся она развалилась. Кальтенбруннер же продолжал стоять на своем: не знал, не подписывал, не ответственен.

Показания против него шустро дали Вальтер Шелленберг и начальник внутренней разведки Отто Олендорф. 15 апреля показания давал комендант Освенцима Рудольф Хесс (не путать с заместителем фюрера Рудольфом Гессом). Бесстрастным тоном перечислял он подробности последовательного уничтожения двух с половиной миллионов человек, говорил - о грудных детях, которых матери пытались спрятать в нижнем белье, о золотых коронках, которые выдирали из неостывших трупов, о партиях женских волос, упакованных в тюки… А еще раньше чудом выживший узник Маутхаузена, тяжело подбирая слова, скупо свидетельствовал, как во время визита Кальтенбруннера в их бараке отбирали людей, чтобы продемонстрировать обергруппенфюреру СС три вида казни: петля, пуля, газ.
Эрнст Кальтенбруннер на Нюрнбергском процессе, 1946 год

И тут все подсудимые - два десятка бывших олимпийцев, снова сделались едины - отстраняясь от этого кошмара, каждый, должно быть, говорил себе: «Это он, Кальтенбруннер… он, не я».

Возразить попытался один Франк: «Вы хотите спихнуть на Кальтенбруннера уничтожение двух тысяч евреев ежедневно, - сказал он, - а куда, позвольте спросить, девать тридцать тысяч человек, которые за пару часов погибли во время воздушного налета на Гамбург? Куда деть те восемьдесят тысяч, которые погибли под атомными бомбами в Японии?! Такова ваша справедливость». Обращался он при этом к одному Розенбергу, на что тот тихонько поддакнул: «Ну да, мы ведь проигравшие».

Еще одна глава из "Фюреров третьего рейха"

После гибели Гейдриха Гитлер медлил с назначением нового главы РСХА: этот пост пустовал более 8 месяцев! У него под рукой было достаточно закаленных убийц, но на это место требовался человек особой закваски. Фюреру нужен был исполнитель, чьи личные интересы полностью совпадали бы со служебными, кроме того, он должен был быть фанатичным нацистом. Эрнст Кальтенбруннер принадлежал именно к этой категории людей, кроме того, он родился всего в нескольких десятков километров от Браунау, те есть был земляком фюрера. В высших эшелонах партии ходили слухи, что именно это обстоятельство сыграло решающую роль в назначении Кальтенбруннера шефом Главного управления имперской безопасности.
Кальтенбруннеры издавна жили в небольшим городке Рид на австро-баварской границе. Длинная цепочка сельских ремесленников, славившихся на всю округу своими косами, предшествовала деду будущего обергруппенфюрера СС, который первым забыл дорогу в кузницу и стал адвокатом. Его сын Гуго Кальтенбруннер также презрел ремесло предков и продолжил дело отца. Кроме того, он заинтересовался политикой. С 1893 по 1898 году, обучаясь на юридическом факультете университета Граца, Кальтенбруннер был активным членом националистической студенческой корпорации «Арминия». В то время среди буршей этой корпорации встречались и евреи, поскольку главной политической целью союза была борьба с засилием славянского элемента в Австро-Венгрии. Корпоранты также разделяли взгляды известного австрийского политического деятеля Георга фон Шонерера, одного из идеологических предшественников Гитлера.
После окончания университета Гуго Кальтенбруннер вернулся в родные места и завел практику в городке Рааб, где 4 октября 1903 года у него родился сын Эрнст. Вскоре семья переехала в Линц. Если старший Кальтенбруннер славился своим антиклерикальными настроениями, то его сын наоборот испытывал сильное влечение в католичеству, что не могло не вызывать недовольство отца. Однако, только уже будучи учеников в реальной гимназии Линца Эрнст поддался уговорам отца и без особого энтузиазма вступил в антиклерикальный молодежный союз «Гогенштауфен».
В конце концов, влияние отца сало сказываться на формировании характера молодого Кальтенбруннера. Поступив в 1921 году на юридический факультет университета Граца, он сразу же вступил в корпорацию «Арминия», став один из самых активные ее членов. Эрнст Кальтенбруннер стал инициатором и организатором бойкота еврейских студентов и профессоров университета, а также вступил в борьбу с клерикальной корпорацией буршей «Каролина». Однако, с 1924 года он отошел от активной политической жизни, поскольку родители не могли больше помогать ему материально. Теперь Кальтенбруннер был вынужден самостоятельно зарабатывать себе на жизнь и платить за учебу. Чтобы свести концы с концами, сразу после лекций Эрнст Кальтенбруннер отправлялся в забой, где работал шахтером в ночную смену. В 1926 году он получил диплом доктора права и смог покинуть шахту, чтобы до конца жизни проработать за письменным столом.
В течении двух последующих лет Эрнст Кальтенбруннер провел в постоянных поисках достойного его диплома места, часто меняя одну адвокатскую контору на другую. Свободное время он тратил на безуспешные поиски круга друзей, которые разделяли бы его ультраправые политические взгляды. Только в 1928 году он нашел таких людей и сразу же вступил в их организацию – линцкую секцию Германского фелькишского гимнастического союза (через несколько лет это объединения станет базой для подготовки австрийских эсэсовцев). Одновременно он наладил контакты с отрядами верхнеавстрийского Хайматшутца (Heimatschutz). Эта организация, стаявшая на позициях крайнего антисемитизма и выступавшая за влияния Австрии и Германии, финансировалась «Организацией Эшериха» из Баварии. Ее главою был граф Эрнст Рюдигер фон Штархемберг, в начале 20-х годов сражавшийся в поляками в Силезии в радах фрайкора «Оберланд», принимавшего участие в мюнхенском путче Гитлера. Современники описывали графа как «идола германского национализма в Австрии».(1) Среди восхищенный поклонников графа Штархемберга был и молодой Кальтенбруннер.
Он вступил в Хаймшутц в 1929 году, когда его финансовое положение было просто катастрофическим. В отличии от большинства своих сверстников с дипломами, которые, несмотря на разразившийся экономический кризис еще могли обеспечить себе более-менее достойный уровень жизни, Кальтенбруннер был безработным. Однако, эта организация не оправдала его ожиданий, и спустя пять месяцев Эрнст Кальтенбруннер покинул ряды Хаймшутца, вступив 18 октября 1930 года в Австрийскую национал-социалистскую рабочую партию – филиал НСДАП. Теперь Кальтенбруннер почувствовал, что попал туда, куда так давно стремился. Его устраивала жесткая структура нацисткой партии с харизматическим лидером во главе, идеология которой базировалась на стремлении создать чистое в расовом отношении германское общество, объединив в единый Рейх всех немцев. Обретя душевное спокойствие, Эрнст Кальтенбруннер смог поправить и свои финансовые дела. Партии нужны были люди с дипломами, и Кальтенбруннер довольно быстро занял весьма высокое положение. Кроме того, он организовал платные юридические консультации для членов партии и сочувствующих нацистскому движению. В начале 1931 года он по партийным делам прибыл в Мюнхен, где встретился с Зеппом Дитихом, который и предложил ему вступить в СС. 31 августа того же года Эрнст Кальтенбруннер был занесен в книгу СС под номером 13039. Он стал членом линцкого штурма 37-го штандарта СС, входящего в 1-й абшнит СС (2) под командованием штандартенфюрера Дитриха, штаб которого был расположен в Мюнхене. В конце 1931 года австрийские СС были выведены в отдельный 8-й абшнит, который подчинялся напрямую Гиммлеру. Спустя несколько месяцев Кальтенбруннер стал командиром линцкого штурма СС. К этому времени в Австрии насчитывалось всего 2177 эсэсовцев, которые не подчинялись ни руководству местной нацисткой партии ни командованию австрийских СА, а получали приказы напрямую из Мюнхена.(3)
Главной задачей линцкой роты СС была охрана здания администрации гауляйтера Верхней Австрии и также поддержание порядка на митингах нацистов. На практике это выглядело следующим образом. 27 мая 1932 года 25 эсэсовцев Кальтенбруннера в сопровождении своего шефа и гауляйтера Андреаса Болека порвались в линцкий Фольскгартен, где проходил митинг социал-демократов, и устроили там побоище, длившееся с 8 часов вечера до 11 часов утра. В неравной схватке с полицией отличился и сам Кальтенбруннер – он получил пивной кружкой по голове и был доставлен в больницу. Его доблесть не осталась незамеченной руководством, и спустя полгода он стал официальным юридическим консультантом 8-го абшнита СС. Теперь его обязанностью стало вытаскивать из тюрем и судов австрийских эсэсовцев и штурмовиков. Это провело к окончательному разрыву Эрнста Кальтенбруннера с отцом, который не смог смириться с тем, что сын использует полученные в университете знания на благо откровенных уголовников.
Весной 1932 года в Австрии было сформировано правительство во главе с Энгельбертом Дольфусом. Год спустя новый австрийский канцлер распустил парламент и ввел в стране чрезвычайное положение, чтобы не позволить красным либо коричневым захватить власть в стране. Дольфус прекрасно понимал, что вступать в дискуссии с радикалами бесполезно, поэтому нацистская и коммунистическая партии были запрещены, а их активные члены арестованы и отправлены в специально созданные для них концентрационные лагеря, самыми известными из которых были Веллерсдорф (Нижняя Австрия) и Кайзерштайнбрух (Верхняя Австрия).В январе 1934 года Кальтенбруннер принял участие в организации нескольких диверсионных актов, после чего он был схвачен полицией и отправлен в Кайзерштайнбрух. Находясь в заключении, в апреле того же года Эрнст Кальтенбруннер и его товарищи по бараку объявили голодовку, которую вскоре подхватил весь лагерь. Государственный секретарь безопасности Людвиг Карвински попробовал вести переговоры с Кальтенбруннером, но он требовал освобождения и полной реабилитации всех заключенных-нацистов и продолжал голодать. Через неделю голодающих перевезли в госпиталь в Вене и после лечения освободили. Концлагерь Кайзерштайнбрух был расформирован; 90 процентов заключенных нацистов выпустили на свободу, а остальных отправили к коммунистам в Веллерсдорф.
В лагере Эрнст Кальтенбруннер свел знакомство с известным австрийским нацистом Антоном Райнтхаллером, который был хорошо знаком с Гессом и Даре. Именно он отговорил будущего шефа РСХА от участие в заранее обреченном на провал нацистском путче 25 июля 1934 года.
В этот день венский 89-й штандарт СС под командованием штандартенфюрера Фридолина Гласса захватил резиденцию федерального канцлера и захватили Дольфуса. Тяжелораненый канцлер отказался пойти на переговоры с нацистами и умер без медицинской помощи, так и не подписав требования эсэсовцев. Благодаря его стойкости, на этот раз австрийское государство смогло сохранить свою независимость. К сожалению, четыре года спустя у Австрии не оказалось второго Дольфуса. В течении нескольких дней мятеж был полностью подавлен. Муссолини стянул к австрийской границе 4 дивизии и объявил, что не потерпит присоединения этого государства к Германии, поэтому Гитлер побоялся поддержать своих товарищей по партии. Более того, Рудольф Гесс подписал директиву, официально запрещавшую германским нацистам сотрудничать с их австрийскими коллегами. Поставленная в такие условия австрийская нацистская партия вынуждена была пойти на переговоры с правительством нового канцлера, которым стал Курт фон Шушниг.
В декабре 1934 года на партийной конференции в Инсбруке Райнтхаллер предложил объединить в единый фронт все прогерманские силы Австрии и добиваться прихода к власти легальным путем. В это время Кальтенбруннер стал его личным секретарем, что позволило ему познакомиться с известным венским адвокатом, личным поверенным Шушнига и активным членом национал-социалистской Артуром Зейсс-Инквартом и многими другими полезными людьми. Одновременно он получил повышение по линии СС. После провала путча австрийские части СС были переформированы и переименованы в оберабшнит СС «Дунай». В 8-й Абшнит СС были сведены 52-й штандарт (Нижняя Австрия) и 37-й штандарт (Линц), командиром которого Гиммлер назначил Эрнста Кальтенбруннера.
Однако Райнтхаллер не смог договориться с фон Шушнигом, и Кальтенбруннер, принимавший активное участие в переговорах, вновь отправился в тюрьму. Его обвинили в пропаганде нацизма в армии и передали военному трибуналу, что вполне могло окончиться расстрелом. Но суд смог доказать только членство Кальтенбруннера в запрещенных законом СС и приговорил к 6 месяцам тюрьмы, которые покрылись сроком предварительного заключения.
В это время многие члены нацисткой партии эмигрировали из Австрии, но Эрнст Кальтенбруннер получил личный приказ Гиммлера оставаться на родине. Сразу после выхода из тюрьмы он был назначен командиром 8-го абшнита СС. К этому времени австрийские СС были основательно «почищены» -- специальная комиссия В Мюнхене под руководством обергруппенфюрера Альфреда Биглера уволила более полоны их личного состава, то есть всех, кто был замешан в путче. Теперь главными задачами австрийских эсэсовцев было:
1) охрана руководства австрийской национал-социалистской партии;
2) шпионаж за деятельностью подполья австрийской нацистской партии, Хаймвером и полицией;
3) отслеживание настроения населения Австрии;
Позиции Кальтенбруннера окрепли настолько, что он открыто игнорировал командующего австрийскими СС оберфюрера Карла Тауза, обращаясь по всех вопросам напрямую в Берлин в Гиммлеру или Гейдриху. С 1936 года по именному распоряжению рейхсфюрера СС он стал получать жалование из столицы Рейха и получил право распоряжаться денежными фондами, выделяемыми Берлином для финансирования австрийского нацистского подполья.
11 июля 1936 года фон Шушниг подписал с Гитлером договор о дружбе, к которому прилагался секретный протокол, содержащий своего рода джентльменское соглашение. Австрийский канцлер прекращал репрессии против нацистов, а фюрер официально признавал независимость Австрии. Кроме того, Шушниг обязался согласовывать свою внешнюю политику с действиями Берлина. Сразу после этого в Австрии была объявлена амнистия всем осужденным членам национал-социалистской партии, которая выходила из подполья и получала возможность заниматься легальной политической деятельностью. Гитлер со своей стороны приказал австрийским нацистам свернуть всю нелегальную работу.
В январе 1937 года Эрнст Кальтенбруннер был назначен командующим оберабшнита СС «Дунай». Оберфюрер Таус остался без работы, и Гиммлер запретил ему возвращаться в Австрию. Впоследствии Таус служил в Дахау и Бухенвальде, где его нашли слишком мягким для работы в концлагерях и отправили в отставку.
Теперь главной задачей Кальтенбруннера стала медленная и планомерная подготовка аншлюса и одновременно сдерживание частей СС от преждевременных выступлений, которые могли только испортить все дело и спровоцировать международный кризис. В марте 1937 года венская полиция раскрыла явку СС и выяснила, что Кальтенбруннер является главою австрийских эсэсовцев, чья деятельность не подпадала под соглашение 11 июля и была по-прежнему запрещена. Уже был выписал орден на арест Кальтенбруннера, когда в дело вмешался Зейсс-Инкварт. Он смог убедить венские власти оставить лидера СС в покое. Однако спустя два месяца Кальтенбруннера все равно арестовали в Линце, правда, почти сразу же и освободили. Шеф австрийских СС сал связующим звеном между Берлином и Зейссом-Инквартом, занявшим лидирующее положение в местной нацисткой партии. Одновременно Кальтербруннер создал эффективную разведывательную сеть, которая проникла во все сферы жизни австрийского государства и стала основой для подготовки оккупации этой страны. Сам еще не зная того, Кальтенбруннер своим увлечением разведкой прокладывал себе дорогу в главный офис РСХА.
Однако, стремительный развал Австрии и присоединение ее к Рейху в феврале 1938 года стало полной неожиданностью как для Зейсс-Инкварта, так и для Кальтенбруннера, которых Берлин до последней минуты держал в полном неведении относительно грядущего аншлюсса. Только днем 11 марта 1938 года, когда президент Австрии Вильгельм Миклас под давлением Гитлера назначил Зейсса-Инкварта федеральным канцлером, Эрнст Кальтенбруннер и глава австрийских штурмовиков Иоханнес Лукеш узнали о грядущем присоединении. Кальтенрбуннер удва успел собрать 700 эсэсовцев, чтобы окружить резиденцию канцлера и охранять ее до подхода частей вермахта. Затем он бросился к телефону и начал передавать на места гауляйтерам приказы захватить власть в свои руки при помощи отрядов СС. В 10 часов вечера 50 эсэсовцев под командованием адъютанта Кальтенбруннера оберштурмфюрера Феликса Риннера заняли здание федеральной канцелярии в центре Вены, где спустя еще три часа воцарился Зейсс-Инкварт. Кальтенбруннер рассчитывал на кресло государственного секретаря безопасности и уже получил санкцию Геринга, но Гейдрих воспротивился этому. Дело в том, что Эрнст Кальтенбрунер был законченным алкоголиком, а шеф РСХА терпеть не мог пьяниц. В итоге, после аншлюса ему пришлось довольствоваться должностью начальника СС и полиции в Вене. Действительно, эта личность уже тогда вызывала отвращение даже у соратников-нацистов. В своих мемуарах Вальтер Шелленберг поделился впечатлением от первой встречи с Кальтенбруннером: «Когда я увидел его, меня чуть не стошнило. У него во рту было всего лишь несколько зубов, причем все гнилые. В результате он говорил невнятно, и я с трудом понимал его речь с сильным австрийским акцентом. На Гиммлера это тоже произвело чрезвычайно неприятное впечатление, и он в конце концов приказал Кальтенбруннеру пойти к зубному врачу [этот приказ так и остался невыполненным, поскольку Кальтенбруннер смертельно боялся дантистов – прим. автора]... Он смотрел на вас в упор, подобно змее, жаждущей проглотить свою жертву. Когда его просили высказать мнение по тому или иному вопросу, его угловатое деревянное лицо не менялось в выражении; только спустя несколько секунд угнетающего молчания он ударял по столу и начинал говорить. Когда я смотрел на его руки, у меня всегда было такое чувство, что это конечности старой гориллы. Они были слишком короткие, а пальцы пожелтели от дыма – Кальтенбруннер курил по сто сигарет в день».(4)
Разочаровавшись, Эрнст Кальтенбруннер решил, что после аншлюса цель всей его жизни выполнена и ему остается только стареть на «теплом» посту в Вене. Однако, если даже Кальтенбруннер серьезно считал, что его политическая карьера закончена, он сильно ошибался. Она только начиналась.
1 мая 1939 года Австрия, переименованная теперь в Остмарк, прекратила свое существование как территориальная единица. Кабинет министров Зейсс-Инкварта был распущен, а вся страна поделена на гау, которые вошли по отдельности в состав Третьего рейха и подчинялись напрямую Берлину. Кальтенбруннер же стал всего лишь командующим оберабшнита СС «Дунай». Только год спустя Гиммлер назначил его командующим СС и полицией (Höheree SS- und Polizeiführer – HSSPF) 17-го военного округа, в который вошли Вена, Нижняя и Верхняя Австрия, а также часть Бургенланда.
Сразу же после аншлюса Эрнст Кальтенбруннер вступил в скрытую конфронтацию с Гейдрихом, который открыто игнорировал главу австрийских эсэсовцев. В ночь с 12 на 13 марта по приказу шефа РСХА в Вену прибыли Шелленберг и Эйхманн, которые по заранее подготовленным спискам должны были провести аресты видных антифашистов и влиятельных евреев. Эйхманн вскоре был назначен личным представителем Гейдриха в Австрии, и вместе с венским инспектором гестапо и СД Вальтером Штахлекером начал действовать за спиной Кальтенбруннера. Они создали в Вене Главное управление еврейской эмиграции, которое единолично занималось разрешением «еврейского вопроса», полностью игнорируя существование командующего оберабшнитом «Дунай». Кроме того, шефом венского гестапо был назначен ближайший сподвижник Гейдриха по Мюнхену Франц Йозеф Хубер, который также подчинялся напрямую Берлину и не собирался отчитываться перед Эрнстом Кальтенбруннером. Аналогично обстояло дело и с венским отделом СД, который возглавлял Фридрих Польте. Таким образом, Кальтенбруннер оказался полностью отстранен от реальной власти и лишен возможности распоряжаться собственностью, конфискованной у евреев. Он пытался жаловаться Гиммлеру, но все было бесполезно – рейхсфюрер СС предпочитал не вмешиваться в дела шефа РСХА.
Однако, как глава СС округа, он принял участие в депортации австрийских евреев в Восточную Европу. К концу 1942 года более 47 тысяч евреев были вывезены в гетто и лагеря в Польшу, Богемию, Белоруссию и Латвию. Являясь командующим местных частей СС «Мертвая голова», Кальтенбруннер активно занимался вопросами создания и функционирования концентрационных лагерей. Самым зловещим его детищем был Маутхаузен, который считался местом заключения самых опасных «преступников» без надежды на «исправление». Он был построен у каменоломни города Маутхаузен недалеко от Линца сразу после аншлюса. За время существования этого концлагеря через него прошло 335 тысяч узников из 15 стран, более трети из которых были замучены. Среди убитых в Маутхаузене было 32 тысячи советских граждан, в основном военнопленных. На процессе в Нюрнберге уцелевший заключенный этого лагеря Франсуа Буа показал: «Первые военнопленные прибыли в 1941 году. Было объявлено о прибытии двух тысяч русских военнопленных. По отношению к ним были приняты такие же меры предосторожности, как и по прибытии военнопленных испанцев-республиканцев. Везде вокруг бараков были поставлены пулеметы, так как от новоприбывших ожидали самого худшего. Как только русские военнопленные вошли в лагерь, стало ясно, что они находятся в ужасном состоянии. Они даже ничего не могли понять. Они были так обессилены, что не держались на ногах. Их тогда поместили в бараки по 1600 человек в каждом. Следует отметить, что эти бараки имели семь метров в ширину и 50 метров в длину. У них была отобрана вся одежда, которой и без того было очень мало. Им было разрешено сохранить только брюки и рубаху, а дело было в ноябре месяце. В Маутхаузене было более 10 градусов мороза. По прибытии оказалось, что 24 человека из них умерло в то время, как они шли 4 километра, отделявшие лагерь Маутхаузен от станции. Сначала к ним была применена та же система обращения как к нам, испанцам-республиканцам. Нам сначала не дали никакой работы, но почти нечего не давали есть. Через несколько недель они были совершенно без сил, и тогда к ним начали применять систему истребления. Их заставляли работать в самых ужасных условиях, избивали, били палками, над ними издевались. Через три месяца из 7000 русских военнопленных в живых остались только 30...
Был один так называемый 20-й барак. Этот барак находился внутри лагеря, и несмотря на электрифицированные проволочные заграждения вокруг всего лагеря, вокруг этого барака была дополнительная стена, по которой проходила проволока с электрическим током. В этом бараке находились русские военнопленные – офицеры и комиссары, несколько славян, французов и даже, как мне говорили, несколько англичан. Никто не мог входить в этот барак, кроме двух начальников – коменданта внутреннего лагеря и комендантов внешних лагерей. Эти заключенные были одеты как, каторжники, но они не имели никаких номеров... Я знаю подробно, что происходило в этом бараке. Это был как внутренний лагерь. В нем находились 1800 человек, которые получали менее одной четверти того рациона пищи, который получали мы. У них не было ни ложек, ни тарелок. Из котлов им выбрасывали испорченную пищу прямо на снег и выжидали, когда она начнет леденеть. Тогда русским приказывали бросаться на пищу. Русские были так голодны, что дрались, чтобы поесть, а эсэсовцы этим пользовались как предлогом, чтобы избивать их резиновыми палками... В январе 1945 года, когда русские узнали, что Советская Армия приближается к Югославии, они испробовали последнюю возможность: они взяли огнетушители, перебили солдат охранного поста, захватили ручные пулеметы и все, что они могли использовать в качестве оружия. Из 700 человек только 62 смогли убежать в Югославию. В тот день Франц Цирайс, комендант лагеря, дал по радио приказ всем гражданам, чтобы они помогли «ликвидировать русских преступников», убежавших из лагеря. Он объявил, что тот, кто докажет, что он убил хоть кого-нибудь из этих людей, получит крупную сумму в марках. Поэтому все сочувствующие нацистам в Маутхаузене занялись этой поимкой и им удалось убить более 600 убежавших, что было, между прочим, нетрудно, так как некоторые из русских не могли проползти более десяти метров».(5) Уже став шефом РСХА Кальтенбруннер любил ездить в Маутхаузен, где специально для него администрация лагеря устраивала показательные казни. В Нюрнберге бывший заключенный этого концлагеря Иоханн Кандута рассказал судьям:
«Вопрос: Скажите нам вкратце, что вы думали об этих посещениях Кальтенбруннера, то есть, что вы видели, что вы делали и когда вы увидели, что он присутствовал при казнях?
Ответ: Кальтенбруннер со смехом вошел в газовую камеру. Затем людей привели из барака на казнь, и потом были продемонстрированы все три вида казни: повешение, расстрел в затылок и отравление газом. После того, как пыль улеглась, мы должны были оттащить трупы.
Вопрос: Когда вы видели эти различные виды казней, это было демонстрирование способов казней или обычные казни?
Ответ: Я не знаю, были ли это обычные казни или демонстрирование...
Вопрос: Известно ли вам, были ли казни назначены на этот день или же это был показ для приехавших?
Ответ: Да, эти казни были назначены на этот день.
Вопрос: Откуда вам было известно, что эти казни были назначены на этот день? Кто-нибудь сообщил вам о том, что казни назначены?
Ответ: Мне сказал об этом начальник крематория гауптшарфюрер Роот. Он всегда меня звал к себе в комнату и говорил: «Кальтенбруннер сегодня приедет, и нужно все подготовить для казни в его присутствии». Затем нам нужно было протопить и прочистить печь».(6)
При жизни Гейдриха Кальтенбруннер везде где только было можно заявлял, что не согласен с созданием РСХА, поскольку эта структура излишне централизовала немецкие спецслужбы – зачем, мол, плодить бюрократов, -- но когда в конце декабря 1942 года Гиммлер сообщил ему, что Гитлер одобрил его кандидатуру, он мгновенно примчался в Берлин. Однако, ему не суждено было стать «вторым Гейдрихом» – рейхсфюрер СС предупредил Эрнста Кальтенбруннера, что собирается по-прежнему осуществлять конкретное руководство РСХА при помощи Мюллера и Небе: «Вам не придется этим заниматься. Вы сможете целиков посвятить себя разведывательной работе, то есть шестому и третьему отделам».(7) Тем не менее, ограничение функций Кальтенбруннера было чисто формальным: это не мешало ему осуществлять административное управление и подписывать общие приказы, что придавало законную силу приказам об интернировании, казнях и совершении других преступлений.
Сразу после вступления в новую должность Кальтенбруннер начал борьбу с начальником шестого отдела РСХА, СД-заграница, Вальтером Шелленбергом, который имел прямой доступ к Гиммлеру, пользовался полной независимостью еще при Гейдрихе и откровенно игнорировал нового шефа, пытаясь вообще выйти из подчинения РСХА и создать независимое ведомство. На борьбу с Шелленбергом Эрнст Кальтенбруннер мобилизовал группу своих земляков-австрийцев, которые занимали ключевые посты в шестом отделе: начальника подотдела Е (Балканы) штурмбаннфюрера Вильгельма Ванека, начальника итальянского и венгерского сектора в подотделе Е штурмбаннфюрера Вильгельма Хеттля и главу подотдела S (саботаж и диверсии) штурмбаннфюрера Ото Скорцени (8). Кроме того, Кальтенбруннер заявил, что все разведывательные службы Рейха должны быть сведены в одно ведомство, т.е. под крышу РСХА. По его мнению, разведка министерства иностранных дел (2-й отдел «Германия» под началом Мартина Лютера) и абвер Канариса саботируют работу СД. В принципе, со своей точки зрения Кальтенбруннер был полностью прав: военная разведка во главе с адмиралом Канарисом с самого начала войны работала на противника, снабжая командование отборной дезинформацией. В качестве примера достаточно привести только оценку абвером оборонного потенциала СССР перед нападением Германии. Сотрудники Канариса описывали РККА как сборище плохо вооруженных босяков, значительно занижали численность Советской Армии и ничего не докладывали о новых типах вооружения, таких как Т-34 и КВ.
Но, если забрать под себя разведслужбу Риббентропа Кальтенбруннеру не удалось, то подчинить СД абвер оказалось вполне в его силах. Материал на Канариса начал собирать еще Гейдрих, которые очень скоро убедился в измене адмирала. В ходе тайного расследования Мюллер установил по крайней мере три стопроцентно достоверных факта: 1) в 1940 году абвер выдал западным союзникам планы военных операций вермахта в Северной и Западной Европе; 2) Канарис сам на протяжении 1922-1935 годов передавал британской военно-морской разведки сверхсекретные данные о строительстве Германией подводных лодок; 3) зимой 1939-40 года при посредничестве Ватикана абвер начадил контакты с западными союзниками и вел переговоры о будущем послевоенной Германии.(9) Однако, узнав об этом Гейдрих повел себя довольно странно. Вместо того, чтобы арестовать Канариса как изменника, он созвал в начале 1942 года в пражском дворце Градчаны конференцию абвера СД, гестапо и крипо, на которой предложил слить военную разведку с РСХА. Вообще, отношения между Гейдрихом и Канарисом носили весьма странный характер: с одной стороны, адмирал выгнал будущего шефа РСХА с флота, а с другой, скрипач Гейдрих поддерживал самые теплые дружеские отношения с женой Канариса Эрикой, большой любительницей музыки. Более того, сам Гиммлер, зная об измене Канариса, по непонятным причинам продолжал оказывать адмиралу покровительство.
Теперь же Кальтенбруннер решил покончить с этим ненормальным положением вещей – разведка должна либо работать на свою страну, либо она не нужна вообще. Уже на Нюрнбергском процессе шеф РСХА откровенно рассказал, что он думал об абвере вообще, и о Канарисе в частности: «Персонал абвера был полностью коррумпирован, служащие брали взятки при любом удобном случае; также они отличались крайней моральной нечистоплотностью: более 80 процентов людей Канариса были сексуальными извращенцами. В этом была причина того, что разведка не могла нормально работать. На такой почве буйным цветом расцвела измена. Канарис покровительствовал только тем служащим, которые получали от него деньги за оказание сексуальных услуг: были мазохистами, садистами, активными и пассивными гомосексуалистами».(10) Канарис также не питал к Кальтенбруннеру особых симпатий и за глаза называл нового шефа РСХА гориллой с руками убийцы.
Едва вступив в должность и ознакомившись с собранным Мюллером материалом, Кальтенбруннер предоставил Гиммлеру подробный доклад о положении дел в абвере. Но, к его удивлению рейхсфюрер СС отказался передать этот доклад Гитлеру. Только после того, как абвер «проморгал» высадку союзников в Италии, а Канарис вступил в переговоры с маршалом Бадольо, который подписал мир с англо-американцами, Кальтенбруннер и Шелленберг получили санкцию Гиммлера на начало расследования. В течении января-февраля 1944 года СД арестовало несколько офицеров абвера, открыто сотрудничавших с британской разведкой. В конце концов Генрих Гиммлер доложил обо всем Гитлеру и 12 февраля фюрер подписал указ о вхождении абвера РСХА. Рейхсфюрер СС назначался главою всей германской разведки. Адмирал Канарис был отправлен в отставку. После долгих консультаций, 14 мая того же года Гиммлер и Кейтель подписали соглашение о расформировании абвера и вхождении его отделов в структуру Главного управления имперской безопасности. Однако, Кальтенбруннер на этом не успокоился и продолжать «копать» под Канариса. 20 июля 1944 года, сразу после покушения на фюрера, адмирал и его ближайшие соратники: начальник абверовского отдела Z (кадры и администрация) генерал-майор Ханс Остер и полковник Ханс фон Донани, были арестованы. В сентябре в ходе обыска в Цоссене, где размещался штаб абвера, СД обнаружило материалы, из которых следовало, что Канарис примкнул к движению Сопротивления еще в 1938 году во время кризиса Фрича-Бломберга. Кальтербруннер немедленно доложил об этом Борману и получил приказ расследовать дело дальше. 4 апреля 45-го года агенты РСХА нашли в Цоссене секретный дневник Канариса, который был представлен Гитлеру в качестве последнего и главного доказательства измены адмирала – следствие было закончено и военные разведчики были переданы в руки трибунала СС. 8 апреля 1945 года фон Донани был повешен в концлагере Заксенхаухен. На следующий день Канарис и Остер были казнены в Флессенбурге.
Неудачное покушение на Гитлера 20 июля 44-го года в Растенбурге стало поистине «звездным» часом Эрнста Кальтенбруннера. Уже 21 июля в гестапо была создана специальная комиссия, которой предстояло вести следствие по делу «Черной капеллы».Гестапо арестовало более 7 тысяч человек, 5 тысяч из которых были казнены. Последние массовые расстрелы участников заговора были произведены 23 апреля 1945 года в Берлине непосредственно перед взятием столицы Рейха советскими войсками. За расследование покушения Кальтенбруннер получил от Гитлера Рыцарский крест с мечами. Не забыл он и Мюллера, на которого лично подписал представление к такой же награде. Правда позднее, в зале суда Кальтенбруннер попытался обвинить погибшего при штурме Берлина начальника гестапо в том, что он якобы самолично ставил подпись своего начальника под приказами об аресте. Но заместитель Мюллера Вальтер Гуппенкотен под присягой показал, что «ни один шеф отдела не имел права сам принимать решения в особо важных делах без согласия шефа полиции безопасности., даже в случае его временного отсутствия. Из собственного опыта я знаю, что именно Мюллер при подписании документов был особенно аккуратен и оставлял дела такого рода до возвращения шефа полиции безопасности».(11)
Один из польских журналистов, присутствовавших на процессе, позднее вспоминал: «Когда он впервые появился в зале суда примерно через шесть недель после начала процесса, на скамье подсудимых произошло замешательство. Все откровенно избегали каких-либо контактов со столь компрометирующим коллегой. В наиболее щекотливой ситуации оказались непосредственные соседи – Кейтель и Розенберг. На его попытки завязать разговор они попросту не отвечали. Другие отворачивались, чтобы не пришлось здороваться. Даже защитник делал вид, что не замечает протянутой ему Кальтенбруннером руки – он говорил со своим клиентом, заложив руки за спину».(12) На допросах Эрнст Кальтенбруннер заявил, что занимался только разведкой и не имеет никакого отношения к гестапо и концлагерям. Это вызвало бурю возмущения у других подсудимых, которые стали громко протестовать, называя шефа РСХА «убийцей с дипломом юриста». Только Зейсс-Инкварт поддержал Кальтенбруннера, помогая ему свались всю вину на Мюллера.
Представленные доказательства его посещений Маутхаузена, показания коменданта Освенцима Гесса, с которым Кальтенбруннер подробно обсуждал методы массовых убийств, не изменили тактику зашиты бывшего начальника Главного управления имперской безопасности. Кальтенбруннер настаивал на том, что не подписал ни одного смертного приговоры. Ему показали соответствующие документы с его росчерком, но он стал доказывать, что это -- факсимиле и потребовал графологической экспертизы. Эрнст Кальтенбруннер продолжал лгать суду, несмотря на неопровержимые доказательства его преступлений и улюлюкалье других подсудимых. Не испытал не капли раскаяния и не чувствуя ничего, кроме страха неотвратимой смерти, в ночь с 15 на 16 октября 1946 года Кальтенбрунер поднялся на эшафот. Через минуту сержант американской Джон Вуд накинул ему на голову мешок и затянул на шее петлю.