"посвящение педагогу" дианы вишневой в мариинке. Кровь, пот и станок: один день из жизни балерины Большого театра Вы не боитесь затеряться в кордебалете

Алёна, вы можете представить себя в нескольких словах?

Меня зовут Алёна Ковалёва. Мне 17 лет. Я родом из Санкт-Петербурга, Россия. В прошлом году я стала студенткой Вагановской Академии, после окончания семи классов. (Алена объясняет систему обучения, которая недавно была изменена. Раньше учились девять лет: семь лет – полное среднее профессиональное образование и два года – высшее. Теперь получение высшего образования занимает три года, из которых один год – тренинг, после чего студенты могут идти работать в театры, доучиваясь два года по свободному графику).

У кого вы учитесь в Академии?

Мой педагог в Академии – Юлия Касенкова. Но в Лозанну я приехала с Ириной Ситниковой, профессором Академии, которая преподаёт у другой участницы конкурса (Лаура Фернандес-Громова).

Академия посоветовала вам принять участие в Prix de Lausanne или это было ваше собственное желание?

На самом деле, я уже подавала заявку в прошлом году, но по определённым обстоятельствам не смогла принять участие в конкурсе. Поэтому в этом году я поговорила со своими педагогами и ректором, и они дали мне своё согласие. Конечно, каждый приезжает в Лозанну с надеждой победить в конкурсе или, по крайней мере, чтобы показаться, но для меня самое главное – это получить опыт и поработать с новыми педагогами. Преподаватели здесь другие, чем в нашей Академии.

Была ли у вас возможность поговорить о конкурсе с прошлогодними кандидатами – Еленой Соломянко и Дмитрием Задорожним?

Да! Елена сейчас работает в театре (МАМТ в Москве), но мы говорили о конкурсе. Для неё это был положительный опыт, и она дала мне несколько советов.

Какие вариации вы исполняете? И почему их выбрали?

В классике я исполняю вариацию Гамзатти из «Баядерки», а в современном танце – вариацию из «Весны священной» Ричарда Верлока. Выбор вариаций – это был компромисс между моими педагогами, но инициатива всё равно исходила от меня. Я думаю, технически вариация Гамзатти мне подходит. Мне очень интересно создать образ этой гордой принцессы. Вариация содержит довольно сложные элементы, но она очень эффектна на сцене. Что касается современной вариации, то первым для меня была музыка Стравинского, которая мне очень близка. Эта музыка очень близка русской душе! Мне также было интересно погрузиться в этот дикий мир, мир до цивилизации. Это также немного напоминает жуткий танец Избранницы. Танец, где всегда нужно быть начеку, потому что за ним опасность, и ждет смерть. Очень интересно создать такой мир на сцене.

Алёна Ковалёва, вариация Гамзатти из балета "Баядерка" (отборочный тур).

Алёна Ковалёва, вариация из балета "Весна священная" (отборочный тур).

Как вы готовились к этим вариациям? И к конкурсу в целом?

Этот год у меня очень насыщенный, потому что это мой последний год – год окончания Академии. Традиционно у нас всегда серия выступлений в «Щелкунчике» перед Новым годом. Поэтому мы начали подготовку после Нового года. У нас не было времени репетировать раньше. Я готовилась в течение двух недель, предшествовавших конкурсу. И в течение этого времени я полностью была погружена в подготовку к конкурсу.

Вы танцевали Машу – ведущую роль – в «Щелкунчике»?

Я очень высокая, и мы не нашли для меня партнера (смеется). Это не проблема в Мариинском театре, но в школе – да! Я танцевала соло в восточном танце и была в четвёрке в вальсе. А также исполняла ведущую роль в «Фее кукол» – это была премьера Академии.

Отличаются ли уроки классики в Лозанне от того, к чему вы привыкли к Академии?

Да. Конечно, здесь та же основа. Но связки, последовательность движений, которые отпечатываются в теле - всё это другое. Это интересно, потому что позже в театре нам придётся работать с разной хореографией. Это также хорошо, потому что заставляет работать мозгами, заставляет быстро соображать.

Каково ваше прошлое? Как вы познакомились с танцем?

В моей семье нет танцовщиков. Моя мама думала – хорошо, чтобы я танцевала – для тела, для спины, чтобы научиться быть изящной. Я начала ходить на уроки в частной школе. Затем мне предложили пойти на подготовительные курсы в Академию Вагановой. Мне было шесть, и когда я пришла, то увидела, как люди плакали, все это меня немного шокировало. Мне было страшно, но в итоге меня приняли. Я ходила на курсы и постепенно стала получать удовольствие от танца. Эти подготовительные курсы длились три года, а потом в десять лет я поступила в Академию, где и продолжаю учиться.

О чем вы мечтаете после школы? Хотите присоединиться к Мариинскому театру?

Я еще не знаю. Конечно, Мариинский дорог моему сердцу. С малолетства я знаю эту сцену, и сейчас мы танцуем на ней. Но я бы хотела найти театр, который был бы заинтересован во мне, в моей личности. Я хочу, чтобы кто-нибудь нашёл во мне что-то особенное, что позволило бы мне расти дальше.

Вы не боитесь затеряться в кордебалете?

Нет, не боюсь. Но я хочу, чтобы в театре, куда я приду, люди действительно хотели бы работать со мной.

Есть ли балеты или роли, о которых вы мечтаете?

В классическом балете – конечно, «Лебединое озеро», еще я хотела бы станцевать в балете «Юноша и смерть».

Есть ли балерины, которые вам нравятся, которые вас вдохновляют больше всего?

Ульяна Лопаткина!

Источник и оригинал интервью на французском языке: dansomanie.net 5 февраля 2016 г.
Фото: Грегори Батардон и sophia (dansomanie.net)

В Мариинском театре стартовал фестиваль балета, среди самых ожидаемых событий которого - балет "Медный всадник" и вечер "Диана Вишнева. Посвящение педагогу". Петербургская прима устраивает его в честь Людмилы Ковалевой, с которой связана вся ее профессиональная жизнь, начиная с учебы в Академии русского балета имени Вагановой.

Петербург впервые увидит на этом вечере недавнюю премьеру Дианы Вишневой - балет голландского классика Ханса ван Манена "Live". В дивертисменте будут танцевать ученицы Людмилы Ковалевой разных лет: представляющие Мариинский театр Софья Гумерова и Кристина Шапран, прима-балерина Большого театра Ольга Смирнова, звезда Венской Штаатсопер Ольга Есина и другие. Накануне вечера Диана Вишнева ответила на вопросы обозревателя "РГ".

Вашей известности позавидует любая балерина. И при этом вы продолжаете постоянно профессионально развиваться, не боитесь и рисковать. Что вас стимулирует?

Диана Вишнева: В жизни и карьере каждый индивидуален. В моем случае жажда творчества, любопытство с детства по сей день никуда не делись. Начиналось все со школы, с преподавателей. Надо учитывать, что я училась в лучшей балетной школе, пришла в лучший театр, каждый директор был личностью - Константин Сергеев, Игорь Бельский, не говоря о плеяде педагогов: Дудинская, Зубковская, Кургапкина. Атмосфера невероятно формирует.

Сейчас все поменялось, начиная со взаимоотношений между учеником и педагогом. Тогда был единственный мастер, который формировал взгляды, вкусы, мнение класса и которому ученики верили беспрекословно. Будучи ученицей, я получила признание на конкурсе Prix de Lausanne, который выиграла в 17 лет. Но этот успех и в школе, и в театре расценивался неоднозначно. Через два года я получила премию "Божественная", инициатором ее вручения был Сергей Данилян, продюсер и менеджер из Америки.

А в России официальное звание народной артистки мне присвоили только в 2007 году. Так что признание пришло с Запада, и оно шло не в ногу с моим развитием.

В театре вы дебютировали еще до того, как окончили Вагановскую академию. Тогда ваш успех в "Дон Кихоте" вызвал и восторги, и опасения: не сломает ли это ученицу. Как сейчас вы оцениваете тот опыт?

Диана Вишнева: Это предложение я получила от Олега Виноградова (тогдашнего главного балетмейстера Мариинского театра) после Лозанны. Мой педагог тогда сказала, что это невозможно. Но Олег Михайлович решил: "Почему невозможно? Вы сначала попробуйте подготовиться, а потом скажете, возможно это или нет". Из зала мы тогда не выходили до ночи. Работали не над техникой, не над фуэте или прыжками, а над элементарным - как вообще выйти на большую сцену и сделать по ней шаг, как существовать рядом с опытными артистами.

Сейчас я понимаю, что это был риск. Можно было надорваться - психологически, физически. И в принципе это меня действительно внутренне надломило, потому что требования ко мне были, как к зрелой танцовщице. Но мне с детства ставили задачи, которые казались невыполнимыми. Я по этому пути иду всю жизнь. В "Дон Кихоте" нужно было перепрыгнуть через себя и через стереотипы людей. В Лозанну ведь я тоже приехала, ничего не зная о современном танце. А там был урок модерна перед жюри, нужно было владеть им, иметь подготовленное для этого тело. Но у меня включился какой-то неведомый ресурс: любопытство, амбиции, - все это и сейчас меня саму завораживает и движет вперед.

Все эти годы у вас не прерывалась связь с вашим школьным педагогом. В какой мере это личные отношения, в какой профессиональные?

Диана Вишнева: Это история целой жизни двух людей. Людмила Валентиновна, как педагог, росла со мной, выраставшей как балерина. Я была в ее первом выпуске. Она взяла наш класс на втором году обучения. Каждый год мы боялись, что нас у нее могут забрать, потому что у нее еще не было большого опыта. Но Людмила Валентиновна довела нас до конца. Вечер-посвящение, который я устраиваю в ее честь 1 апреля в Мариинском театре, она заслужила педагогическим талантом и многолетним трудом. Я благодарна, что могу сделать ей такой подарок и собрать ее лучших учениц, которые разбросаны по всему миру и держат серьезный репертуар.

Но Людмила Валентиновна Ковалева для меня не только педагог. Наша работа переросла в сотворчество, обмен идеями, поиск линии образов. В ее памяти очень много эталонных исполнений - Аллы Шелест, Аллы Осипенко, Галины Мезенцевой. Ее воображение питали Барышников, Макарова, Колпакова, с которыми впоследствии я встретилась и подружилась в Америке. Весь свой опыт, воображение, вкус она стремилась передать мне. О технике не имеет смысла говорить: конечно, она не пропускает ни одну невыворотную пятку. Но сконцентрированы мы были на другом: она, как режиссер в драмтеатре, занималась со мной драматургией - выстраиванием воображаемых историй. Это была уникальная творческая лаборатория. Подход, который мы выработали в процессе подготовки классических спектаклей, я так и использую в сотрудничестве с хореографами.

Ковалева не разочарована тем, что вы все глубже погружаетесь в современную хореографию?

Диана Вишнева: Так ведь это она прививала мне вкус к ней! Она показывала первые появившиеся кассеты со спектаклями Матса Эка. Его "Жизель" произвела на меня такое впечатление - я поняла, что не готова выйти в классической версии, над которой тогда работала. Но при всем обожании Матса Эка я понимала, что в 20 лет тело еще не готово, оно для меня еще не настолько познанный объект, чтобы давать ему такие нагрузки. За современную хореографию нужно браться созревшей балериной. И я понимала, что Людмила Валентиновна останется моим мастером, но рядом еще появятся люди, которые увидят меня по-другому, раскроют и разовьют по-новому.

Кто же эти люди?

Диана Вишнева: Когда я заканчивала школу, было ясно, что в Мариинский театр я попадаю автоматически. О ролях мне тоже волноваться не приходилось - мне их давали. Меня вели семимильными шагами, без перерывов и простоев. Мой приход в Мариинский театр совпал с появлением нового руководства и новых идей, нового репертуара. Для меня 1990-е годы - это освоение классического репертуара, когда я буквально жила в театре, не подозревая о том, что происходит вокруг, в политике, экономике...

И в то же время в театре появились затертые кассеты с балетами Ролана Пети, Макмиллана, их спектакли вошли в репертуар. Потом приехал Ноймайер. Академическим театрам сам бог велел танцевать его балеты - он очень близок классике. Джон предложил мне участвовать в новой постановке на музыку Шнитке, которую он делал специально для нас. Я сразу почувствовала, что в работе он уникален. Поэтому пришла к нему и попросила разрешения участвовать еще в двух других балетах, которые Ноймайер переносил к нам. Он сказал: "Диана, это невозможно, вы надорветесь". Но когда увидел мои горящие глаза, услышал мои аргументы, - понял, что нельзя не дать мне возможность попробовать. А дальше все зависело от меня: как успеть подготовить три балета, когда у всех было по одному. У меня получилось.

После Ноймайера у меня появилось огромное желание танцевать Бежара. Его спектаклей не было в Мариинском театре, поэтому я самостоятельно поехала в Лозанну и там с ним познакомилась. Тогда ничего не получилось - но потом мы встретились и поработали в Берлинском Штаатсбалете.

После этого в моей жизни появились и Пина Бауш, и Марта Грэм, и Матс Эк… Я думаю, самое важное как раз - чтобы все случалось правильно и вовремя.

Концерт балет

1 апреля Диана Вишнева преподнесла самый роскошный подарок своему педагогу Людмиле Валентиновне Ковалевой — вечер в ее честь. В Мариинском театре побывала ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.

Людмила Ковалева в 1994 году в мгновение ока стала знаменитым педагогом. Но обманчивая простота и быстрота победы были результатом долгого и внешне, казалось бы, неприметного пути. 22 года она была солисткой Кировского театра, ее технически безупречный танец в вариациях и сольных партиях оттенял блеск балерин Ирины Колпаковой, Габриэлы Комлевой, Аллы Осипенко, Нинель Кургапкиной, Ольги Моисеевой. Педагогическая карьера после исполнительской была логичной и закономерной: немногочисленные кинопленки с участием танцующей Ковалевой надо демонстрировать в качестве учебного методического пособия. Впрочем, руководство Ленинградского хореографического училища (а затем — Академии русского балета) не спешило давать ей выпускные классы, напротив, она трудилась на сложнейшем участке средних классов, чтобы, проведя огромную черновую работу, передать отлично выученных девочек в руки выпускающих мастеров, которым и доставалась педагогическая слава. Но однажды Ковалевой впервые разрешили довести до выпуска пестуемых ею учениц, которых она взяла с 2-го класса! И уже через год состоялась сенсация. Сначала маленькая — на выпускных спектаклях в 1993-м, когда Диана Вишнева, ученица 6-го класса, в па-де-де из "Корсара" мастерством превзошла иных окончивших учебу девиц. Через год она завоевала гран-при в Лозанне и, не дожидаясь выпуска, покорила театральный олимп "Дон Кихотом".

Верность Дианы Вишневой своему педагогу — из разряда дочерних. И вечер-посвящение педагогу, несмотря на официальный статус и переполненный театр, показался именно семейным, если иметь в виду семейный клан. Тесно спаянное сообщество не самой большой численности (Ковалева по-прежнему предпочитает брать классы в "среднем" возрасте, поэтому разрыв между ее выпусками составляет четыре-пять лет), но исключительной преданности боссу. Программа концерта, где пропорционально сочетались классика (академическая и советская), современный танец и обязательный шуточный номер, казалось, в зашифрованном виде передавала посвященным тайный месседж с лишь им известным ключом.

Открыть концерт доверили самой молодой выпускнице Людмилы Ковалевой. Ника Цхвитария (выпуск-2015) безмятежно плыла по розовому морю надежд в адажио из "Щелкунчика". Из одурманивающего морока ее кантиленного танца вытащила вариация с многочисленными запинаниями, но праздничное начало было положено. В барственно-вальяжной манере исполнила классическое па-де-де из "Корсара" Екатерина Борченко (выпуск-2000), смаковавшая фуэте, словно оливки в коктейле. Ольга Смирнова в гран-па из "Дон Кихота" разделалась с хореографией, словно элитный снайпер — потрясающее владение пространством: в мельчайших па-де-бурре за несколько тактов она пролетала практически через полсцены; отменно высокий темп вариации, без "эффектных" замедлений на релеве во второй части; упругая точность в остановках после вращений. Пластические шедевры Леонида Якобсона (дуэты Эгины и Гармодия, Фригии и Спартака) с участием Златы Ялинич (выпуск-2008) и Софьи Гумеровой (выпуск-1995) казались чрезмерно аффектированными и намеренно патетическими. Но какое же приношение обожаемому педагогу без заведомо преувеличенных выражений чувств, происходящих исключительно от большой любви? Ольга Есина (выпуск-2004), представлявшая Венскую государственную оперу, заворожила сладостно красивой танцевальной медитацией "Fool`s Paradise" в постановке Кристофера Уилдона. А Алиса Петренко (выпуск-1995) в роли застольной тамады в тандеме с Игорем Колбом знатно подурачилась в номере Раду Поклитару "Дождь", обнаружив в совсем еще недавно лилейном классическом танцовщике редкий дар балетного гротеска.

Сама же Диана Вишнева вышла в двух одноактных балетах — "Старик и я" и "Live" в хореографии Ханса ван Манена. Это не балеты подведения итогов, хотя было бы большим соблазном интерпретировать их как исповедальные или личностные, но, несомненно, параллели и пересечения с творческой судьбой самой госпожи Вишневой в них есть. Женщина-кокетка примеривает на себя разнообразные маски (соблазнительная, игривая, наивная), пытаясь вызвать Старика (пронзительный в пластическом "молчании" Владимир Малахов) на диалог. И внезапно обнаруживает себя в черной пространственно-временной дыре, где, собственно, уже и нечего, и некого спрашивать, когда уже не нужны никакие маски, потому что дуэт со Стариком — это дуэт со своей Смертью. Второй балет "Live", повествующий о биографических моментах его первой исполнительницы Колин Дэвис, делает всех зрителей невольными вуайеристами, подглядывающими за балериной через объектив видеокамеры, которая проецирует изображение на экран. В ярко-алом купальнике с коротенькой юбочкой, так похожем на костюм Кармен, в котором Диана Вишнева выстрелила в 1994 году, балерина "вспоминает" свою историю, а камера беспощадно кружит рядом, транслируя во внешний мир то, что, возможно, желалось бы спрятать внутри. Балетмейстер безжалостен: горечь, разочарование, требовательность, измена и обман сконцентрированы в минималистичнейшей хореографии ван Манена. И любая попытка убежать невозможна. Можно только закрыть камеру рукой, но тогда на экран будут транслироваться воспоминания из глубин памяти героини — ее предыстория... Единственный способ сделать свою жизнь неприкосновенной: надеть пальто, намотать шарф и уйти из театра. Выйти на Театральную площадь, удивив поздних прохожих, и скрыться в темноте.

“Драгоценности” на сцене Большого театра

С марта в Большом театре работает новый руководитель балетной труппы.

Даже если вы об этом ничего не знали, это считывается по афише: в балетах текущего репертуара начали регулярно появляться новые имена.

В прошлом сезоне новых исполнителей обрела классика, а в этом – первым спектаклем с массовыми дебютами стал октябрьский блок “Драгоценностей” Баланчина: пять новых исполнителей только в ведущих партиях, а вместе с сольными – больше десятка.

На последний спектакль блока пришлись два самых интригующих дебюта: популярный премьер театра Владислав Лантратов станцевал ведущую мужскую партию в “Рубинах”, а дебютантка труппы Большого Алена Ковалева вышла в первой своей большой партии – в “Бриллиантах”.

Один из самых популярных балетов главного неоклассика ХХ века Джорджа Баланчина “Драгоценности” – бессюжетная хореографическая рефлексия на свойства драгоценных камней – таинственный свет изумрудов, пламенный блеск рубинов и торжественное сияние бриллиантов.

Несмотря на то, что сам Баланчин довольно противоречиво комментировал замысел своего балета, утвердилось мнение, что этот трехчастный балет ассоциируется с тремя самобытными балетными школами – французской, американской и русской. Первая часть – “Изумруды” – на мягкую романтическую музыку Габриэля Форе – посвящена балетной Франции (об этом говорил сам хореограф), моторные “Рубины” на пронизанное джазовыми интонациями “Каприччио” Игоря Стравинского – балету Америки (сам хореограф это отрицал, но похоже, немного лукавил), а торжественно-величавый финальный балет – “Бриллианты” – на музыку третьей симфонии Чайковского – императорскому балету России.

“Драгоценности”, появившиеся на сцене впервые почти пятьдесят лет назад, стали классикой ХХ века и исполняются по всему миру. В России их сценическая история невелика – в начале нулевых балет поставил Мариинский театр, в 2010 Большой впервые станцевал “Рубины”, а в 2012 приобрел полный комплект баланчинских “Драгоценностей”.

Но и в краткой российской истории этого балета встречались настоящие исполнительские драгоценности: в “Бриллиантах” – Лопаткина, Захарова, Зеленский и Цискаридзе, в “Рубинах” – Вишнева, Осипова, Сарафанов, в “Изумрудах” – Аюпова. Естественно, что наиболее уютно себя чувствуют русские танцовщики – в родной, бриллиантовой части. Но это оказался не случай Лантратова.

Начиная с премьеры этого балета в Большом, в первой части – “Изумрудах” – выходил Владислав Лантратов, его элегантная манера танца чрезвычайно шла именно к “Изумрудам”, и вот спустя четыре года, очень важных для становления этого танцовщика, он станцевал самую яркую мужскую партию этого балета – в “Рубинах”.

Почему не “Бриллианты”? Может, потому что “Бриллианты” – царство балерины, а в “Рубинах” выдерживается гендерный баланс? А, может, потому, что “Бриллианты” в мужской партии не выходят за пределы классики и образа благородного кавалера, а более современные “Рубины” – вызов для классического танцовщика?

Возможно, когда-нибудь танцовщик доберется и до третьей части «Драгоценностей» (Цискаридзе в свое время танцевал и “Рубины”, и “Бриллианты”), но сейчас его привлекли более демократичные “Рубины”.

За ударную четырехлетку, прожитую с премьеры “Драгоценностей”, Владислав Лантратов станцевал целый калейдоскоп разных, часто полярных, ролей – Ивана Грозного, Красса, Ферхада, Гамлета, Печорина, Армана в «Даме с камелией», Петруччо в “Укрощении строптивой”, Желтого в “Русских сезонах”, солировал у модных хореографов Лайтфута и Леон, стал одним из признанных Базилей и де Бриенов Большого … и почувствовал абсолютную свободу на сцене. А свобода на грани отвязности – именно то, что востребовано в “Рубинах”. В “Укрощении строптивой” Майо танцовщик вкусил прелести балетного юмора и окончательно созрел для исполнения “Рубинов”.

В лукаво-чувственной манере лантратовского Рубина безусловно чувствуется опыт, приобретенный танцовщиком у Майо: “Рубины” – бессюжетный балет, но в центре его угадывается любовная, с налетом эротики, игра ведущей пары: взаимное соблазнение – укрощение, соперничество и притяжение мужского и женского. Хотя это не предписание балетмейстера и в исполнительской истории «Рубинов» есть разные интерпретации – иногда акцент делается не на флирт или эротику, а на конструктивистскую лексику, вторящую пружинистой музыке Стравинского.

Но не в этот раз – дуэт с Яниной Париенко (дебют в роли солистки) был весьма чувственным, но не лирическим, он был скорей ироническим: активный эротизм “Рубинов” смягчает юмор. Лантратов показал, что этим инструментом он владеет также виртуозно, как и технической стороной партии, а последняя очень непроста: потогонные темпы, синкопированная музыка, иезуитская техника партерной поддержки, требующая большой слаженности пары, тем более что партнерша досталась Лантратову не самая легкая – крупная, не очень гибкая и не очень ловкая.

Крупные партнерши – специализация совсем не атлета Лантратова, поэтому он справился. Нестандартной была и вторая солистка «Рубинов» – Эльвина Ибраимова (она танцевала солистку второй раз). Обычно в этой партии балерины эксплуатируют образ женщины-вамп, а Ибраимова скорее напоминала спортсменку и комсомолку, улыбка ни на секунду не сходила с ее губ, а мужчины, которые должны были поклоняться солистке, обращались с ней как со спортивным снарядом. Естественно, что на сцене доминировал танцовщик.

“Рубины” были поставлены на маленького, юркого танцовщика, с мелкими движениями. Лантратов – танцовщик современного типа: высокий, хорошо растянутый, с большим прыжком и широкой амплитудой движений, и партия Рубина в его исполнении при сохранении той же энергетики засверкала по-новому, обретая, помимо сценической свободы, еще и размах.

Владислав Лантратов заразительно и играючи станцевал и сыграл в “Рубинах”. Дебют прошел накануне его двадцати восьмилетия, и это симптоматично – танцовщик вступил в пору зрелости в полном расцвете своего универсального дарования.

В отличие от Лантратова, другая волновавшая всех дебютантка “Драгоценностей” этого вечера находится в самом начале своей карьеры. В “Бриллиантах” – в первой своей балеринской партии – выступила выпускница Вагановского училища этого года, Алена Ковалева, только что поступившая в труппу Большого.

До «Бриллиантов» она выходила на сцену Большого в маленькой сольной партии, и сразу же «Бриллианты» – в России самая престижная часть «Драгоценностей». На этой же сцене танцуют известные «бриллианты» труппы Большого – Светлана Захарова и Ольга Смирнова. Алена же восхищается Ульяной Лопаткиной, но по исполнению самой Ковалевой это не было заметно: оно было без тени эпигонства, без каких-либо отсылок к тем, кто уже станцевал «Бриллианты» до нее.

Не считая эпизодического появления на сцене театра, в этот вечер Алена Ковалева фактически была представлена широкой московской публике впервые как балерина Большого, и это оказалось захватывающим зрелищем. Очень высокая, почти в рост партнера, но с изящным телосложением, юная балерина обладает такой редкостной красотой, при которой можно было бы просто ходить по сцене, и это все равно доставило бы большое удовольствие.

Но она станцевала почти без скидок на свой статус и возраст. Для дебютантки – вполне уверенно, музыкально чутко, может быть, только не совсем бесшовным было взаимодействие с партнером, что простительно для недавней выпускницы балетного училища. В партнеры ей поставили опытнейшего Александра Волчкова, с которым обычно танцует этот балет Захарова. Волчков надежно и деликатно опекал балерину, обошлось без химии, но и без аварийных ситуаций.

По московской традиции эту статусную для балерин партию танцуют в основном выпускницы Вагановского училища во главе со Светланой Захаровой, единственное исключение – Екатерина Крысанова, балерина с московской выучкой, но в «Рубинах» она смотрится органичней.

Захарова давно не танцует этот балет, и самым заметным Бриллиантом считается Ольга Смирнова, выпуск АРБ пятилетней давности, с прошлого сезона прима Большого. Но, несмотря на единую школу, между смирновским и ковалевским исполнением – пропасть: Ольга в «Бриллиантах» королева – горда и неприступна, экспрессивна и барочна, каждая поза фиксирована и доведена до абсолюта, а Алена – юная принцесса, которая выглядит как еще не распустившийся бутон прекрасного цветка, окруженная тайной, которая много обещает, юная девушка на пороге расцвета, стиль ее исполнения был мягким и женственным.

Смотрины новой балерины прошли очень удачно, конечно, это пока эскиз, будем ждать, когда бутон распустится и превратится в красивый цветок. Женственность в театре в дефиците.

МОСКВА, 3 июл — РИА Новости, Анна Кочарова. Репетиции дни напролет, боли в суставах, диеты и вечерний выход на сцену. Жизнь балерин — это пот и кровь. Но несмотря на это, все они готовы посвятить себя любимому делу. РИА Новости провело целый день с балериной Большого театра Аленой Ковалевой.

Я встаю обычно в 9, чтобы к началу 11 утра быть в театре. На завтрак я ем овсяную кашу. Порция, наверное, размером с кулак. Питаться нужно хорошо, ведь необходимы силы, чтобы выдержать всю нагрузку. Я, например, очень люблю сладкое. И у меня нет как таковой диеты. Но если я чувствую, что нужно похудеть, то урезаю что-то, это позволяет прийти в форму. Я регулирую это самостоятельно. Конечно, взвешиваюсь, но не каждый день.

В течение дня я ем три раза, но иногда из-за репетиций не успеваю, и тогда приходится перехватывать что-то на ходу. Иногда так бегаешь весь день, уже готова съесть и бутерброд, и пирожок. Но при такой нагрузке очень многое сгорает само. Мы можем иногда позволить себе больше, чем многие думают.

В театре мой день начинается с класса. Это как урок: мы разогреваемся, отрабатываем движения, готовимся к рабочему дню. Дальше начинаются репетиции — сольные, общие, кордебалетные, постановочные (это когда готовится спектакль). Сегодня, например, у меня класс и четыре репетиции. И это не предел, бывает и больше.

Длительность каждой репетиции разная: это может быть и 30 минут, и два часа. Сегодня у меня сольная репетиция на два часа, затем постановочная — еще полтора часа. И потом еще одна на 40 минут.

Репетируем мы с педагогами. Но в каждом зале установлены камеры, по которым за репетициями наблюдает руководитель балетной труппы (Махар Вазиев. — Прим. ред.) Он может позвонить по специальному внутреннему телефону и дать какие-то рекомендации педагогу или может прийти в зал.

Сейчас я готовлю партию Одетты-Одилии для "Лебединого озера" (у меня будет спектакль осенью), и он как раз заходил во время репетиции.
Вообще, если я готовлю какую-то партию, то могу иногда прямо на улице начать что-то напевать, пританцовывать, делать какие-то движения головой. А иногда просто хочется в транспорте спину разогреть, похрустеть косточками. Люди, конечно, могут что-то не то подумать!

В моей сумке всегда есть две пары пуант (основные и запасные), пластырь и тонкая сетка, которой можно забинтовать палец, чтобы не стирался. На репетицию мы всегда приходим в разогревочной одежде, в носках и постепенно, когда мышцы разогреваются, это снимаем.

Пуанты мы подбираем индивидуально. Есть много разных фирм и моделей, так что выбрать можно. Я танцую на пуантах, в которых пластиковая стелька, за счет этого они долговечны, их можно даже стирать. Правда, периодически меня тянет экспериментировать, и я начинаю пробовать другие модели.

На пуанты нужно самой пришивать ленточки и резинки, которые держат стопу. Необходимо определить правильное место, чтобы тебе было удобно. Некоторые обшивают пятачок, кончик пуант, на который мы встаем во время танца. Это нужно, чтобы он не скользил.

На каждую пару я трачу часа два, это довольно долго. В месяц в среднем я использую одну пару. Это, конечно, зависит от количества репетиций.

Я танцую в Большом театре первый сезон. Я закончила Академию Русского балета им. А.Я. Вагановой. В этом учебном заведении совмещено общее и профессиональное образование. Три года ходила в подготовительный класс, ездила три раза в неделю на занятия. Поступила, когда мне было 10, и училась там 8 лет. Все занятия идут вперемешку, мы проводили там целые дни. Например, после репетиции могла быть математика. Это даже хорошо, есть какая-то смена деятельности, приходишь отдохнуть.

В детстве мама отдала меня на хореографию, чтобы была хорошая осанка, грация. Оттуда стали направлять в Вагановскую академию. Я помню, как мы пришли на просмотр перед подготовительным классом. Там была толпа народа, бешеный ажиотаж. У нас проверяли физические данные, смотрели нас. Тем, кто поступил, выдали талончики. И все выбежали, стали спрашивать, взяли или нет? Я тогда не очень понимала, куда я пришла, к чему это все приведет. Сначала сказала маме, что не пойду туда учиться, потому что там все ненормальные. Но она уговорила меня попробовать. И в потом с каждым разом мне нравилось все больше.

Иногда конечно становилось тяжело, опускались руки. Но балет, мне кажется, это как болезнь. Это жизнь, которая тебя забрала и больше не отпустит. Ты миришься с любыми сложностями, готова все перетерпеть ради будущего и ради достижения цели.

Вечером сегодня в театре спектакль, но я не танцую. Вечером дома стараюсь отдыхать. Ложусь спать, как получается. Если после репетиций, то часов в 10, если есть спектакль, то в 11 вечера. Конечно, иногда не хватает времени на отдых.

У нас один выходной в неделю — это понедельник, когда театр традиционно не работает. Если есть интересные премьеры в других театрах или же гастроли, то, конечно, интересно пойти посмотреть. Но вообще стараюсь в этот день отдыхать. Люблю гулять. Москва — новый для меня город, я первый год здесь живу и не жалею, что переехала. Здесь театр, который я люблю, работа, много возможностей.