О прекрасном и яростном мире. Андрей Платонов - В прекрасном и яростном мире (Машинист Мальцев)

В Толубеевском депо лучшим паровозным машинистом считался Александр Васильевич Мальцев.

Ему было лет тридцать, но он уже имел квалификацию машиниста первого класса и давно водил скорые поезда. Когда в наше депо прибыл первый мощный пассажирский паровоз серии "ИС", то на эту машину назначили работать Мальцева, что было вполне разумно и правильно. Помощником у Мальцева работал пожилой человек из деповских слесарей по имени Федор Петрович Драбанов, но он вскоре выдержал экзамен на машиниста и ушел работать на другую машину, а я был, вместо Драбанова, определен работать в бригаду Мальцева помощником; до того я тоже работал помощником механика, но только на старой, маломощной машине.

Я был доволен своим назначением. Машина "ИС", единственная тогда на нашем тяговом участке, одним своим видом вызывала у меня чувство воодушевления; я мог подолгу глядеть на нее, и особая растроганная радость пробуждалась во мне - столь же прекрасная, как в детстве при первом чтении стихов Пушкина. Кроме того, я желал поработать в бригаде первоклассного механика, чтобы научиться у него искусству вождения тяжелых скоростных поездов.

Александр Васильевич принял мое назначение в его бригаду спокойно и равнодушно; ему было, видимо, все равно, кто у него будет состоять в помощниках.

Перед поездкой я, как обычно, проверил все узлы машины, испытал все ее обслуживающие и вспомогательные механизмы и успокоился, считая машину готовой к поездке. Александр Васильевич видел мою работу, он следил за ней, но после меня собственными руками снова проверил состояние машины, точно он не доверял мне.

Так повторялось и впоследствии, и я уже привык к тому, что Александр Васильевич постоянно вмешивался в мои обязанности, хотя и огорчался молчаливо. Но обыкновенно, как только мы были в ходу, я забывал про свое огорчение. Отвлекаясь вниманием от приборов, следящих за состоянием

Бегущего паровоза, от наблюдения за работой левой машины и пути впереди, я посматривал на Мальцева. Он вел состав с отважной уверенностью великого мастера, с сосредоточенностью вдохновенного артиста, вобравшего весь внешний мир в свое внутреннее переживание и поэтому властвующего над ним. Глаза Александра Васильевича глядели вперед отвлеченно, как пустые, но я знал, что он видел ими всю дорогу впереди и всю природу, несущуюся нам навстречу, - даже воробей, сметенный с балластного откоса ветром вонзающейся в пространство машины, даже этот воробей привлекал взор Мальцева, и он поворачивал на мгновение голову вслед за воробьем: что с ним станется после нас, куда он полетел.

По нашей вине мы никогда не опаздывали; напротив, часто нас задерживали на промежуточных станциях, которые мы должны проследовать с ходу, потому что мы шли с нагоном времени и нас посредством задержек обратно вводили в график.

Обычно мы работали молча; лишь изредка Александр Васильевич, не оборачиваясь в мою сторону, стучал ключом по котлу, желая, чтобы я обратил свое внимание на какой-нибудь непорядок в режиме работы машины, или подготавливая меня к резкому изменению этого режима, чтобы я был бдителен. Я всегда понимал безмолвные указания своего старшего товарища и работал с полным усердием, однако механик по-прежнему относился ко мне, равно и к смазчику-кочегару, отчужденно и постоянно проверял на стоянках пресс-масленки, затяжку болтов в дышловых узлах, опробовал буксы на ведущих осях и прочее. Если я только что осмотрел и смазал какую-либо рабочую трущуюся часть, то Мальцев вслед за мной снова ее осматривал и смазывал, точно не считая мою работу действительной.

Я, Александр Васильевич, этот крейцкопф уже проверил, - сказал я ему однажды, когда он стал проверять эту деталь после меня.

А я сам хочу, - улыбнувшись, ответил Мальцев, и в улыбке его была грусть, поразившая меня.

Позже я понял значение его грусти и причину его постоянного равнодушия к нам. Он чувствовал свое превосходство перед нами, потому что понимал машину точнее, чем мы, и он не верил, что я или кто другой может научиться тайне его таланта, тайне видеть одновременно и попутного воробья, и сигнал впереди, ощущая в тот же момент путь, вес состава и усилие машины. Мальцев понимал, конечно, что в усердии, в старательности мы даже можем его превозмочь, но не представлял, чтобы мы больше его любили паровоз и лучше его водили поезда, - лучше, он думал, было нельзя. И Мальцеву поэтому было грустно с нами; он скучал от своего таланта, как от одиночества, не зная, как нам высказать его, чтобы мы поняли.

И мы, правда, не могли понять его умения. Я попросил однажды разрешить повести мне состав самостоятельно; Александр Васильевич позволил мне проехать километров сорок и сел на место помощника. Я повел состав и через двадцать километров уже имел четыре минуты опоздания, а выходы с затяжных подъемов преодолевал со скоростью не более тридцати километров в час. После меня машину повел Мальцев; он брал подъемы со скоростью пятидесяти километров, и на кривых у него не забрасывало машину, как у меня, и он вскоре нагнал упущенное мною время.

Около года я работал помощником у Мальцева, с августа по июль, и 5 июля Мальцев совершил свою последнюю поездку в качестве машиниста курьерского поезда...

Мы взяли состав в восемьдесят пассажирских осей, опоздавший до нас в пути на четыре часа. Диспетчер вышел к паровозу и специально попросил Александра Васильевича сократить, сколь возможно, опоздание поезда, свести это опоздание хотя бы к трем часам, иначе ему трудно будет выдать порожняк на соседнюю дорогу. Мальцев пообещал ему нагнать время, и мы тронулись вперед.

Было восемь часов пополудни, но летний день еще длился, и солнце сияло с торжественной утренней силой. Александр Васильевич потребовал от меня держать все время давление пара в котле лишь на пол - атмосферы ниже предельного.

Через полчаса мы вышли в степь, на спокойный мягкий профиль. Мальцев довел скорость хода до девяноста километров и ниже не сдавал, наоборот - на горизонталях и малых уклонах доводил скорость до ста километров. На подъемах я форсировал топку до предельной возможности и заставлял кочегара вручную загружать шуровку, в помощь стоккерной машине, ибо пар у меня садился.

Мальцев гнал машину вперед, отведя регулятор на всю дугу и отдав реверс (1) на полную отсечку. Мы теперь шли навстречу мощной туче, появившейся из-за горизонта. С нашей стороны тучу освещало солнце, а изнутри ее рвали свирепые, раздраженные молнии, и мы видели, как мечи молний вертикально вонзались в безмолвную дальнюю землю, и мы бешено мчались к той дальней земле, словно спеша на ее защиту. Александра Васильевича, видимо, увлекло это зрелище: он далеко высунулся в окно, глядя вперед, и глаза его, привыкшие к дыму, к огню и пространству, блестели сейчас воодушевлением. Он понимал, что работа и мощность нашей машины могли идти в сравнение с работой грозы, и, может быть, гордился этой мыслью.

Вскоре мы заметили пыльный вихрь, несшийся по степи нам навстречу. Значит, и грозовую тучу несла буря нам в лоб. Свет потемнел вокруг нас; сухая земля и степной песок засвистели и заскрежетали по железному телу паровоза; видимости не стало, и я пустил турбодинамо для освещения и включил лобовой прожектор впереди паровоза. Нам теперь трудно было дышать от горячего пыльного вихря, забивавшегося в кабину и удвоенного в своей силе встречным движением машины, от топочных газов и раннего сумрака, обступившего нас. Паровоз с воем пробивался вперед, в смутный, душный мрак - в щель света, создаваемую лобовым прожектором. Скорость упала до шестидесяти километров; мы работали и смотрели вперед, как в сновидении.

Вдруг крупная капля ударила по ветровому стеклу - и сразу высохла, испитая жарким ветром. Затем мгновенный синий свет вспыхнул у моих ресниц и проник в меня до самого содрогнувшегося сердца; я схватился за кран инжектора (2), но боль в сердце уже отошла от меня, и я сразу поглядел в сторону Мальцева - он смотрел вперед и вел машину, не изменившись в лице.

Что это было? - спросил я у кочегара.

Молния, - сказал он. - Хотела в нас попасть, да маленько промахнулась.

Мальцев расслышал наши слова.

Какая молния? - спросил он громко.

Сейчас была, - произнес кочегар.

Я не видел, - сказал Мальцев и снова обратился лицом наружу.

Не видел! -удивился кочегар. - Я думал - котел взорвался, во как засветило, а он не видел.

Я тоже усомнился, что это была молния.

А гром где? - спросил я.

Гром мы проехали, - объяснил кочегар. - Гром всегда после бьет. Пока он вдарил, пока воздух расшатал, пока туда-сюда, мы уже прочь его пролетели. Пассажиры, может, слыхали, - они сзади.

Потемнело вовсе, и наступила спокойная ночь. Мы ощущали запах сырой земли, благоухание трав и хлебов, напитанных дождем и грозой, и неслись вперед, нагоняя время.

Я заметил, что Мальцев стал хуже вести машину - на кривых нас забрасывало, скорость доходила то до ста с лишним километров, то снижалась до сорока. Я решил, что Александр Васильевич, наверно, очень уморился, и поэтому ничего не сказал ему, хотя мне было очень трудно держать в наилучшем - режиме работу топки и котла при таком поведении механика. Однако через полчаса мы должны остановиться для набора воды, и там, на остановке, Александр Васильевич поест и немного отдохнет. Мы уже нагнали сорок минут, а до конца нашего тягового участка мы нагоним еще не менее часа.

Все же я обеспокоился усталостью Мальцева и стал сам внимательно глядеть вперед - на путь и на сигналы. С моей стороны, над левой машиной, горела на весу электрическая лампа, освещая машущий дышловой механизм. Я хорошо видел напряженную, уверенную работу левой машины, но затем лампа над нею припотухла и стала гореть бедно, как одна свечка. Я обернулся в кабину. Там тоже все лампы горели теперь в четверть накала, еле освещая приборы. Странно, что Александр Васильевич не постучал мне ключом в этот момент, чтобы указать на такой непорядок. Ясно было, что турбодинамо не давало расчетных оборотов и напряжение упало. Я стал регулировать турбодинамо через паропровод и долго возился с этим устройством, но напряжение не поднималось.

В это время туманное облако красного света прошло по циферблатам приборов и потолку кабины. Я выглянул наружу.

Впереди, во тьме, близко или далеко - нельзя было установить, красная полоса света, колебалась поперек нашего пути. Я не понимал, что это было, но понял, что надо делать.

Александр Васильевич! - крикнул я и дал три гудка остановки.

Раздались взрывы петард (3) под бандажами (4) наших колес. Я бросился к Мальцеву; он обернул ко мне свое лицо и поглядел на меня пустыми покойными глазами. Стрелка на циферблате тахометра показывала скорость в шестьдесят километров.

Мальцев! - закричал я. - Мы петарды давим! -и протянул руки к управлению.

Прочь! - воскликнул Мальцев, и глаза его засияли, отражая свет тусклой лампы над тахометром.

Он мгновенно дал экстренное торможение и перевел реверс назад.

Меня прижало к котлу, я слышал, как выли бандажи колес, стругавшие рельсы.

Мальцев! - сказал я. - Надо краны цилиндров открыть, машину сломаем.

Не надо! Не сломаем! - ответил Мальцев. Мы остановились. Я закачал инжектором воду в котел и выглянул наружу. Впереди нас, метрах в десяти, стоял на нашей линии паровоз, тендером (5) в нашу сторону. На тендере находился человек; в руках у него была длинная кочерга, раскаленная на конце до красного цвета; ею и махал он, желая остановить курьерский поезд. Паровоз этот был толкачом товарного состава, остановившегося на перегоне.

Значит, пока я налаживал турбодинамо и не глядел вперед, мы прошли желтый светофор, а затем и красный и, вероятно, не один предупреждающий сигнал путевых обходчиков. Но отчего эти сигналы не заметил Мальцев?

Костя! - позвал меня Александр Васильевич. Я подошел к нему.

Костя! Что там впереди нас? Я объяснил ему.

На другой день я привел обратный состав на свою станцию и сдал паровоз в депо, потому что у него на двух скатах слегка сместились бандажи. Доложив начальнику депо о происшествии, я повел Мальцева под руку к месту его жительства; сам Мальцев был в тяжком удручении и не пошел к начальнику депо.

Мы еще не дошли до того дома на заросшей травою улице, в котором жил Мальцев, как он попросил меня оставить его одного.

Нельзя, - ответил я. - Вы, Александр Васильевич, слепой человек.

Он посмотрел на меня ясными, думающими глазами.

Теперь я вижу, ступай домой... Я вижу все - вон жена вышла встретить меня.

У ворот дома, где жил Мальцев, действительно стояла в ожидании женщина, жена Александра Васильевича, и ее открытые черные волосы блестели на солнце.

A y нее голова покрытая или безо всего? - спросил я.

Без, - ответил Мальцев. - Кто слепой - ты или я?

Ну, раз видишь, то смотри, - решил я и отошел от Мальцева.

Мальцева отдали под суд, и началось следствие. Меня вызвал следователь и спросил, что я думаю о происшествии с курьерским поездом. Я ответил, что думал,- что Мальцев не виноват.

В Толубеевском депо лучшим паровозным машинистом считался Александр Васильевич Мальцев.

Ему было лет тридцать, но он уже имел квалификацию машиниста первого класса и давно водил скорые поезда. Когда в наше депо прибыл первый мощный пассажирский паровоз серии «ИС», то на эту машину назначили работать Мальцева, что было вполне разумно и правильно. Помощником у Мальцева работал пожилой человек из деповских слесарей по имени Федор Петрович Драбанов, но он вскоре выдержал экзамен на машиниста и ушел работать на другую машину, а я был, вместо Драбанова, определен работать в бригаду Мальцева помощником; до того я тоже работал помощником механика, но только на старой, маломощной машине.

Я был доволен своим назначением. Машина «ИС», единственная тогда на нашем тяговом участке, одним своим видом вызывала у меня чувство воодушевления; я мог подолгу глядеть на нее, и особая растроганная радость пробуждалась во мне – столь же прекрасная, как в детстве при первом чтении стихов Пушкина. Кроме того, я желал поработать в бригаде первоклассного механика, чтобы научиться у него искусству вождения тяжелых скоростных поездов.

Александр Васильевич принял мое назначение в его бригаду спокойно и равнодушно; ему было, видимо, все равно, кто у него будет состоять в помощниках.

Перед поездкой я, как обычно, проверил все узлы машины, испытал все ее обслуживающие и вспомогательные механизмы и успокоился, считая машину готовой к поездке. Александр Васильевич видел мою работу, он следил за ней, но после меня собственными руками снова проверил состояние машины, точно он не доверял мне.

Так повторялось и впоследствии, и я уже привык к тому, что Александр Васильевич постоянно вмешивался в мои обязанности, хотя и огорчался молчаливо. Но обыкновенно, как только мы были в ходу, я забывал про свое огорчение. Отвлекаясь вниманием от приборов, следящих за состоянием бегущего паровоза, от наблюдения за работой левой машины и пути впереди, я посматривал на Мальцева. Он вел состав с отважной уверенностью великого мастера, с сосредоточенностью вдохновенного артиста, вобравшего весь внешний мир в свое внутреннее переживание и поэтому властвующего над ним. Глаза Александра Васильевича глядели вперед отвлеченно, как пустые, но я знал, что он видел ими всю дорогу впереди и всю природу, несущуюся нам навстречу, – даже воробей, сметенный с балластного откоса ветром вонзающейся в пространство машины, даже этот воробей привлекал взор Мальцева, и он поворачивал на мгновение голову вслед за воробьем: что с ним станется после нас, куда он полетел.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

В прекрасном и яростном мире Андрей Платонов

(Пока оценок нет)

Название: В прекрасном и яростном мире

О книге «В прекрасном и яростном мире» Андрей Платонов

Андрей Платонов известный, прежде всего, своей повестью «Котлован» и романом «Чевенгур», при этом также является автором множества замечательных рассказов.
«В прекрасном и яростном мире» – это прекрасное лирическое и философское произведение о «маленьком человеке» и его месте в сложном запутанном мире. Это рассказ о человеческой судьбе, таланте, и призвании.

Главный герой – талантливый машинист Мальцев. Он настолько погружен в свою работу, что никого не замечает вокруг. Возможно, именно поэтому он такой одинокий.

Андрей Платонов изобразил в своем произведении человека, полностью поглощенного единственным занятием, которое приносит ему удовольствие. Для Мальцева окружающий мир только тогда имеет смысл, когда проносится мимо него. Он буквально очарован своей профессией, и все его существование сводится только к ней. Но некоторые вещи и события неподвластны человеку, поэтому непредвиденные обстоятельства могут вмешаться в привычное течение жизни в любую минуту. И тогда легко можно потерять то, чем так дорожил. И каким бы сильным не был человек, он не властен над стихией.

«В прекрасном и яростном мире» – рассказ о том, что одно несчастье может быть частью другого. А также о том, что человек способен преодолевать любые препятствия.
Андрей Платонов делает своего героя победителем. Финал рассказа совершенно непредсказуем. Но стоит ли эта победа приложенных усилий? Для того, чтобы дать самостоятельный ответ, нужно читать и рассказ и книгу.

«В прекрасном и яростном мире» – замечательное произведение, наполненное подлинной верой в человека, способного бороться с жестокой судьбой и несправедливыми обстоятельствами. Автор с теплотой пишет о простых людях, об их будничных проблемах и сложностях в отношениях с вечностью.

Андрей Платонов автор многих отличных рассказов. Все они без преувеличения замечательны и полны светлой грусти. Читать их можно рекомендовать тем, кто несмотря ни на что, продолжает верить в человека и его уникальную миссию на земле.

Произведения автора – это совершенно уникальное явление в русской литературе. Его яркие, уникальные герои с мышлением, в котором отпечаталась как окружающая советская реальность, так и неуемная фантазия автора, навсегда остаются в памяти. Андрей Платонов своим творчеством сумел расширить много привычных рамок, в которые до него была втиснута русская литература. Он был одним из самых талантливых и загадочных писателей своей эпохи. Он прекрасно чувствовал трагедию каждого человека, оторванного и выброшенного на обочину существования.

Главный герой рассказа – Александр Васильевич Мальцев – считался лучшим паровозным машинистом в депо. Он был довольно молодым – около тридцати лет – но уже имел статус машиниста первого класса. И никто не удивился, когда его назначили на новенький и очень мощный

Пассажирский паровоз "ИС". Это было "разумно и правильно". Помощником Мальцева стал рассказчик. Он был чрезвычайно доволен тем, что попал на эту машину "ИС" – единственную в депо.

Мальцев не проявил практически никаких чувств по отношению к новому помощнику, хотя и пристально наблюдал за его работой. Рассказчика всегда поражало то, что после проверки машины и ее смазки Мальцев все сам перепроверял и смазывал заново. На эту странность в поведении машиниста повествователь часто досадовал, считал, что ему просто не доверяют, но потом свыкся. Под шум колес он забывал о своей обиде, увлеченный приборами. Часто

Смотрел он на то, как вдохновенно управляет машиной Мальцев. Это было похоже на игру актера. Мальцев внимательно следил не только за дорогой, но успевал порадоваться красоте природы, и даже маленький воробей, попавший в воздушную струю от паровоза, не ускользал от его взгляда.

Работа всегда происходила молча. И только иногда Мальцев постукивал ключом по котлу, "желая, чтобы я обратил свое внимание на какой-нибудь непорядок в режиме работы машины…". Рассказчик говорит, что работал очень усердно, но отношение машиниста к нему было ровно таким же, как и к смазчику-кочегару, и все так же тщательно проверял он все детали за своим помощником. Однажды, не удержавшись, рассказчик спросил у Мальцева, почему тот все перепроверяет за ним. "А я сам хочу, – улыбнувшись, ответил Мальцев, и в улыбке его была грусть, поразившая меня". Уже потом стала понятна причина этой грусти: "он чувствовал свое превосходство перед нами, потому что понимал машину точнее, чем мы, и он не верил, что я или кто другой может научиться тайне его таланта, тайне видеть одновременно и попутного воробья, и сигнал впереди, ощущая в тот же момент путь, вес состава и усилие машины". А значит, ему было просто скучно наедине со своим талантом.

Однажды рассказчик попросил Мальцева позволить ему немного повести машину, но у него в поворотах машину забрасывало, подъемы преодолевались медленно, и уже совсем скоро набралось опоздание на четыре минуты. Как только управление перешло у руки самого машиниста, опоздание было нагнано.

Рассказчик проработал у Мальцева около года, когда произошла трагическая история… Машина Мальцева взяла состав в восемьдесят пассажирских осей, которые уже шли с опозданием в три часа. Задачей Мальцева было как можно больше сократить это время, хотя бы на час.

Тронулись в путь. Машина работала почти на пределе, и скорость была не меньше девяноста километров в час.

Поезд ехал навстречу огромной туче, внутри которой все клокотало и сверкали молнии. Скоро кабину машиниста захватил вихрь пыли, почти ничего не было видно. Внезапно ударила молния: "мгновенный синий свет вспыхнул у моих ресниц и проник в меня до самого содрогнувшегося сердца; я схватился за кран инжектора, но боль в сердце уже отошла от меня". Рассказчик посмотрел на Мальцева: он даже не изменился в лице. Как оказалось, он и молнии не видел.

Вскоре поезд миновал ливень, начавшийся вслед за молнией, и выехал в степь. Рассказчик заметил, что Мальцев стал хуже вести машину: на поворотах поезд забрасывало, скорость то снижалась, то резко повышалась. По-видимому, машинист просто устал.

Занятый неполадками в электрических приборах, рассказчик не заметил, что поезд мчится под красные предупреждающие сигналы. Вот уже колеса застучали по петардам. "Мы петарды давим!" – закричал рассказчик и потянулся к управлению. "Прочь!" – воскликнул Мальцев и надавил на тормоза.

Паровоз остановился. Метрах в десяти от него стоят другой паровоз, его машинист изо всех сил махал красной раскаленной на огне кочергой, подавая сигнал. Это означало, что в то время, пока рассказчик отвернулся, Мальцев проехал сначала под желтый, потом под красный семафор, да и мало ли еще под какие сигналы. Почему же он не остановился? "Костя! – позвал меня Александр Васильевич.

Я подошел к нему. – Костя! Что там впереди нас? – Я объяснил ему.

Рассказчик довел удрученного Мальцева до дома. Возле самого дома он попросил оставить его одного. На возражения рассказчика он ответил: "Теперь я вижу, ступай домой…" И действительно, он увидел, как его жена вышла встречать его. Костя решил проверить его и спросил, покрыта ли платком голова у его жены, или нет. И получив верный ответ, оставил машиниста.

Мальцева отдали под суд. Рассказчик старался изо всех сил оправдать своего начальника. Но то, что Мальцев поставил под угрозу не только свою жизнь, но и жизни тысяч людей, не могли ему простить. Почему слепой Мальцев не передал управление другому? Почему так рисковал?

Эти же вопросы задаст рассказчик и Мальцеву.

"Я привык видеть свет, и я думал, что вижу его, а я видел его тогда только в своем уме, в воображении. На самом деле я был слепой, но я этого не знал. Я и в петарды не поверил, хотя и услышал их: я подумал, что ослышался. А когда ты дал гудки остановки и закричал мне, я видел впереди зеленый сигнал, я сразу не догадался". С пониманием отнесся рассказчик к словам Мальцева.

На следующий год рассказчик сдает экзамены на машиниста. Каждый раз, уезжая в дорогу, проверяя машину, он видит Мальцева, сидящего, на крашеной скамейке. Он опирался на трость и поворачивал свое лицо с опустевшими слепыми глазами в сторону паровоза. "Прочь!" – только и говорил он на всякие попытки рассказчика утешить его. Но однажды Костя предложил Мальцеву поехать с ним: "Завтра в десять тридцать я поведу состав. Если будешь сидеть тихо, я возьму тебя в машину". Мальцев согласился.

На следующий день рассказчик пригласил Мальцева на машину. Слепой был готов подчиняться, поэтому он смиренно обещал ничего не трогать, а только слушаться. Одну руку его машинист положил на реверс, а другую – на рычаг тормоза, а сверху положил свои руки, чтобы помогать. На обратном пути шли так же. Уже на подходе к месту назначения рассказчик увидел желтый светофор, но решил проверить своего учителя и шел на желтый полным ходом.

"Я вижу желтый свет", – сказал Мальцев. "А может быть, ты опять только воображаешь, что видишь свет!" – ответил рассказчик. Тогда Мальцев повернул свое лицо к нему и заплакал.

Он довел машину до конца без помощи. А вечером рассказчик пошел с Мальцевым к нему домой и долго не мог оставить его одного, "как родного сына, без защиты против действия внезапных и враждебных сил нашего прекрасного и яростного мира".

Героем рассказа Андрея Платонова является молодой и талантливый водитель пассажирского паровоза Мальцев. Этот молодой и амбициозный юноша, которому около тридцати лет, уже занимает должность машиниста высшего класса, на новеньком и мощном паровозе «ИС», отдавая своей любимой работе все своё время и силы, он уже не представляет свою жизнь без любимого дела.

Рассказчиком произведения становиться молодой подопечный Мальцева, новенький машинист, который только приступает к своему трудовому делу, однако его парой расстраивает, что тот проявляет явное недоверие по отношению к его проделанной работе. Также молодого напарника огорчал тот момент, что работа с Мальцевым обычно происходила в исключительной тишине без рассказов и обычного человеческого общения, свойственного двум людям работающих вместе.

Однако, все обиды и недомолвки забывались в одночасье в момент, когда пассажирский паровоз отправлялся в путь, напарника Мальцева поражало то, что ему удаётся, так тонко и чутко понимать этот железный механизм, а ещё и не упускать красоту пролетающего мима мира.

Молодой помощник работал у выдающегося машиниста около одного года и удивлялся его истинным талантом выполнять на паровозе порой не мысленные вещи, но всё это идиллии в одночасье было перечёркнуто трагическим событием, которое напрочь перечеркнуло привычный устой жизни Мальцева.

Рассказ Андрея Платонова, является истинным доказательством того, что даже талантливые и успешные в своём деле люди порой жизненно нуждаются в поддержке и понимании со стороны, и становиться уже абсолютно не важным и личные предубеждения, и скрытая гордость.

Читать краткое содержание В яростном и прекрасном мире Платонова

Привычный уклад жизни для Мальцева рушит происходящее трагическое событие, произошедшее в одном из летних месяцев. Тогда в июле помощник Мальцева отправлялся в свой последний рейс со своим старшим наставником и им пришлось взять с собой опаздывающий на четыре часа состав. Диспетчер станции попросил старшего машиниста хотя бы на один час восполнить утерянное в запоздании время.

Стараясь исполнить указания диспетчера, старший машинист выдавливает всю мощь своего состава. Но внезапно, преградой на их пути, встаёт летняя грозовая туча, которая своими разрядами ослепляет Мальцева. Но несмотря на своё помутневшее зрения, опытный машинист не сбавляет скорости и со всей своей уверенностью продолжает управлять пассажирским паровозом. Весьма неловкое и порой плохое управление замечает его младший напарник.

На пути пассажирского состава возникает встречный паровоз, который идёт им на встречу. Тогда Мальцеву приходиться признаться в утрате своего зрения и отдать управление своему напарнику Константину. Благодаря действиям молодого машиниста удаётся предостеречь чрезвычайного происшествия. И к утру после прибытия к Мальцеву возвращается его зрение.

Однако исходя из того, что опытный машинист не передал в случае опасной обстановки управление своему помощнику, его ждало судебное разбирательство.

Пытаясь помощь своему другу и наставнику Константин ищет выход из сложившийся ситуации. Тогда он обращается за помощью к своему товарищу из института. И узнаёт, что при помощи машины Тесла, которая производит искусственный разряд молнии, возможно доказать невиновность своего напарника.

Константин обращается в следственный комитет, с просьбой проверить Мальцева на этой машине. И в ходе проведения эксперимента невиновность старшего машиниста была полностью доказано, но к сожалению, произошла полная утрата зрения Мальцева.

Старший машинист полностью теряет надежду, что, когда ни будь ему снова представиться возможность вновь вести свой любимый пассажирский паровоз и ловить взглядом пролетающие красоты родной земли.

Удручённый своим сложившимся положением, опечаленный старший машинист с тростью постоянно приходит на вокзал, садиться на скамейку и просто слушает проходящие мимо него составы.

Заметив однажды обездоленного напарника с тростью, Константин решает взять Мальцева с собой в рейс. На это предложение Мальцев с радостью отвечает согласием и обещает, что не будет мешать, а просто тихонько посидит рядом.

Невероятным образом пропавшие зрение Мальцева восстанавливается во время поездки и Константин решает, что путь должен довести его наставник самостоятельно.

После проделанной работы, оба напарника вмести идут домой к Мальцеву и беседуют друг с другом на различные темы всю ночь. Константин боится оставлять Мальцева, ощущая за него ответственность перед жестоким и яростным миром.

Произведение «В прекрасном и яростном мире» отражает и доказывает существование человеческого сострадания, поддержки, дружбе, любви и преданности к близким людям, всё это является гранями души и сердечности в людском мире.

Картинка или рисунок В прекрасном и яростном мире