Как закалялась сталь главный герой. Как создавался роман "как закалялась сталь"

На первых же страницах романа покоробила подловатость натуры Павки – он подсыпал махорки в тесто для куличей, которое затеяла перед Пасхой матушка отца Василия – он преподавал в школе Закон Божий.

Он, Павка, ещё бы толчёного стекла туда сыпанул, совсем по-революционному было б. За этот геройский поступок Павку погнали из школы. Тогда-то и выработался его мстительный характер, он поклялся: «Никому не прощу своих обид! Не забуду, не прощу!»

Павка вообще не терпел поповского сословия. Попы у него руководят антисоветскими восстаниями. Отец Василий почему-то оказывается во главе эсэровского комитета, хотя из истории известно, что эсэры были стопроцентные атеисты. Павка, когда победила большевистская революция, выгнал из дома поповскую семью и разметил в нём райком: «В большом зале, где благочестивые хозяева лишь в престольные праздники принимали гостей, теперь всегда людно. Поповский дом стал партийным комитетом». Отомстил. Молодец. Где бедовали батюшка с семьёй – не сообщается.

Не терпит Павка и обыкновенного семейного счастья. Уже после гражданской войны он отдыхает в санатории в Евпатории. Получает письмо от матери, она пишет, что там, в Крыму, живёт её старинная знакомая Альбина Кюцам.

Мать спрашивает: не мог бы Павлуша навестить её? И Павка решает провести у этих самых Кюцам недельку. Является к ним. Обычная семья: отец, мать, две дочери – Лиля и Тая, и сын Георгий. Островский пишет: «Семья Кюцам радушно приняла Корчагина». Чем же ответил Павка на радушие? Ему сразу не понравился старик Кюцам – хмурый какой-то. А Лиля просветила гостя: папаша страшный деспот, убивает всякую инициативу и малейшее проявление воли.

Какую же инициативу убивает папаша? Какую волю давит? Позже выясняется: запрещает Леле беспорядочные половые связи, что было модно в первые послереволюционные годы. Читаем: «Кюцам сосредоточенно размешивал сахар в стакане и зло поглядывал поверх очков на сидящего перед ним гостя. - Семейные законы теперешние осуждаю, - говорил он. - Захотел - женился, а захотел - разженился. Полная свобода.

Старик поперхнулся и закашлялся. Отдышавшись, показал на Лелю: - Вот со своим хахалем сошлась, не спросясь, и разошлась, не спрашивая. А теперь, извольте радоваться, корми ее и чьего-то ребенка. Безобразие!»

А ведь прав старик Кюцам. Такие семейные законы и я осуждаю. Но Павка, он же человек передового общества, потому у него другие представления о семейной жизни: «Ночью Павел долго думал о семье Кюцам. Случайно занесенный сюда, он невольно становился участником семейной драмы. Он думал над тем, как помочь матери и дочерям выбраться из этой кабалы… Выход был один: расколоть семью - матери и дочерям уйти навсегда от старика. Но это было не так просто. Заниматься этой семейной революцией он был не в состоянии, через несколько дней он должен уехать».

Ничего себе революционер! Побыл в семье, которая его приняла доброжелательно и радушно, два дня, и сразу же определил: надо её расколоть! И вбил первый клин: переспал с Таей. А ведь незадолго до этого, ещё в Киеве, он сурово осудил одного ловеласа, некоего Файло, который похвалялся: «Можешь меня поздравить: я вчера обработал Коротаеву».

Реакция Павки была мгновенной: «Корчагин схватил дубовый табурет и одним ударом свалил Файло на землю. В кармане Корчагина не было револьвера, и только это спасло жизнь Файло».

Павку потому и отправили в санаторий в Евпаторию, что он сильно переволновался от этого случая, надо нервную систему успокоить. Ну, а когда ему подвернулась безропотная Тая, он тут же её обработал. Окажись там был Файло, он имел полное право повоспитывать Павку дубовым табуретом по голове.

Старику Кюцаму не давали спать, а ему сранья на работу. На тяжёлый труд. И брёл он, несчастный, невыспавшийся. Злым возвращался домой.

А Павка весь день валяется на кровати с «Капиталом», прерываясь иногда на любовные утехи с Таей.

Вскоре Павка решил, что пожар в семье уже достаточно занялся – пора сваливать. И, захватив с собой Таю, поехал в Харьков. При этом честно предупредил любовницу: если что – разбегаемся без всяких обязательств. Тая безропотно соглашается.

Для Павки семья – это вообще что-то подозрительное. Брат Артём женился. Его семейная жизнь произвела на Павку тягостное впечатление: ««Какая нелёгкая затянула сюда Артема? Теперь ему до смерти не выбраться. Будет Стёша рожать каждый год. Закопается, как жук в навозе. Ещё, чего доброго, депо бросит, - размышлял удручённый Павел, шагая по безлюдной улице городка. - А я было думал в политическую жизнь втянуть его».

В рассказе Пантелеймона Романова «Ветка черемухи», написанном в те же 30-е годы, размышления героини: «У нас принято относиться с каким-то молодеческим пренебрежением ко всему красивому, ко всякой опрятности и аккуратности как в одежде, так и в помещении, в котором живёшь.

В общежитии у нас везде грязь, сор, беспорядок, смятые постели. На подоконниках — окурки, перегородки из фанеры, на которой мотаются изодранные плакаты, объявления о собраниях. И никто из нас не пытается украсить наше жилище».

И об отношениях между студентами: «Все девушки и наши товарищи-мужчины держат себя так, как будто боятся, чтобы их не заподозрили в изяществе и благородстве манер. Говорят нарочито развязным, грубым тоном, с хлопаньем по спине. И слова выбирают наиболее грубые… Любви у нас нет, у нас есть только половые отношения, потому что любовь презрительно относится у нас к области «психологии», а право на существование у нас имеет только одна физиология».

Очень похоже на Павкины отношения к женскому полу. Кстати, он в первые революционные годы сделал попытку втянуть Тоню в комсомольскую работу. «Пригласил её на городское собрание комсомола. Тоня согласилась, но когда она вышла из комнаты, где одевалась, Павел закусил губы. Она была одета очень изящно, изысканно, и он не решался вести ее к своей братве.

Тогда же произошло первое столкновение. На его вопрос, зачем она так оделась, она обиделась: - Я никогда не подлаживаюсь под общий тон; если тебе неудобно со мною идти, то я останусь.

Тогда же в клубе ему было тяжело видеть ее расфранченной среди выцветших гимнастерок и кофточек. Ребята приняли Тоню, как чужую».

Быть одетым красиво – это разновидность преступления. Если в романе возникает персонаж – красиво одетый, то он к нему сразу подозрение: а не скрытый ли это классовый враг? От людей в изящной одежде любой подлости можно ожидать. Для чего девушка одевает изящное, изысканное платье? Да чтобы буржуя подцепить!

Теперь о строительстве узкоколейки. В советское время этот эпизод из романа подавался как высшее проявление героизма. Но что было на самом деле? Летом где-то под Киевом нарубили дров. И забыли про них. Непонятно, почему нельзя было вывезти дрова в тёплое приятное время года? Почему дотянули до момента, когда белые мухи закружились?

В романе, правда, назван виновник – председатель железнодорожного профсоюзного комитета. Судя по описанию, это премерзкий тип: во-первых, лысый, во-вторых, «перебирает проворными пальцами кипу бумаг», в-третьих, у него «маленький ротик с обиженной складкой губ», в-четвертых, «вытирает клетчатым платком полированную макушку, а потом долго не может попасть рукой в карман». Ну, ясно же, что контра. Вредитель чистой воды.

Лысому на заседании губисполкома задают вопрос в лоб: «Что вы сделали для доставки дров?» И вот тут внимание! Вредитель и контра даёт ответ: «Я трижды сообщал в правление дороги». Казалось бы, надо разобраться, почему на эти сообщения не было никакой реакции? Вместо этого член губисполкома, слесарь и старый большевик Токарев «кольнул лысого враждебным взглядом: «Вы что же, нас за дураков считаете?»

Если б лысый был смелым человеком, то он должен был ответить: да, считаю вас за дураков! Вас трижды предупреждали, что пора вывозить дрова, а вы, вместо того, чтобы энергично взяться за дело в тёплое время года, погрязли в своих партсобраниях и партучёбе и упустили момент. Но осмелься он на такое – подписал бы себе смертный приговор.

Жухрай (это революционный матрос) пишет записку председательствующему: «Я думаю, этого человека надо проверить поглубже: здесь не простое неумение работать. Давай прекратим разговоры с ним, пусть убирается, и приступим к делу».

И вот дураки приступают к делу. Они посылают на прорыв других дураков, в том числе и Павку Корчагина. Жуть, что им пришлось пережить. Вот картинка: «Одиноко среди леса ютилась маленькая станция. От каменной товарной платформы в лес уходила полоса разрыхленной земли. Муравьями облепили ее люди. Противно чавкала под сапогами липкая глина. Люди яростно копались у насыпи. Глухо лязгали ломы, скребли камень лопаты. А дождь сеял, как сквозь мелкое сито, и холодные капли проникали сквозь одежду. Дождь смывал труд людей. Густой кашицей сползала глина с насыпи».

Герои, конечно. Но герои по милости дураков. И терпели страшные лишения опять же по милости дураков. Вот пример: жили несчастные дорогостроители в здании маленькой станции – без окон, без дверей. Холод такой, что по утрам Павка не мог отодрать волосы от пола – примерзали.

Правда, непонятно, почему не сообразили разводить на ночь костры – дров-то было у них немеряно. Уже когда заканчивали узкоколейку, Жухрай прислал для жилья четыре спальных вагона. В них были печки, а значит тепло. Да и жизнь в вагоне несравненно комфортнее, нежели на соломе в каменном продуваемом здании. Но непонятно: что мешало Жухраю пригнать эти в вагоны с самого начала строительства? Чтоб не мучился его младший друг. Да потому что дурак он, этот матрос Жухрай.

Дураки отличаются ещё тем, что за их глупости расплачиваются другие. Вернёмся к эпизоду встречи Павки и Тони. Как на узкоколейке оказалась Тоня? Да очень просто: доблестные герои остановили скорый поезд, высадили пассажиров, вручили им лопаты: а ну, буржуазия, работай на благо рабочего класса! Но если дрова не вывезли одни, то причём здесь пассажиры скорого поезда? Почему они должны расхлёбывать дурость партийцев?

А Жухрай, между тем, для Павки учитель жизни. Вот чему он учил своего молодого товарища:

– Я, братишка, в детстве тоже был вот вроде тебя. Не знал, куда силенки девать, выпирала из меня наружу непокорная натура. Жил в бедности. Глядишь, бывало, на сытых да наряженных господских сыночков, и ненависть охватывает.

Бил я их частенько беспощадно, но ничего из этого не получалось. Биться в одиночку - жизни не перевернуть. У тебя, Павлуша, все есть, чтобы быть хорошим бойцом за рабочее дело, только вот молод очень и понятие о классовой борьбе очень слабое имеешь.

Я тебе, братишка, расскажу про настоящую дорогу, потому что знаю: будет из тебя толк. Тихоньких да примазанных не терплю. Теперь на всей земле пожар начался. Восстали рабы и старую жизнь должны пустить на дно. Но для этого нужна братва отважная, не маменькины сынки, а народ крепкой породы, который перед дракой не лезет в щели, как таракан от света, а бьет без пощады. Он с силой ударил кулаком по столу».

Для дураков самая радость – раздуть пожар, а что результат этого геройства братвы остаётся только пожарище это дело десятое. Павка истово следовал заветам Жухрая. Крушил, ломал, убивал. Раздувал пожар. Ведь, если призадуматься: а что полезного Павка сделал за свою жизнь? Закончил три класса школы. Потом работал в буфете – топил печь, мыл посуду.

Не подвиг. Это судьба многих мальчиков в те времена. Потом брат Артём устроил его подручным кочегара на электростанцию. Там он и познакомился с Жухраем. Кочегар – это профессия, которая не требует интеллекта. Потом Павка полгода был подручным у электромонтёра, кое-чему обучился у него.

А потом революция! И понеслось! Тут уж Павке не до работы. Как написано в романе: «Носился по родной стране Павел Корчагин на тачанке, на орудийном передке, на серой, с отрубленным ухом лошадке. Возмужал, окреп. Вырастал в страданиях и невзгодах. Успела зажить кожа, растертая в кровь тяжелыми патронными сумками, и не сходил уже твердый рубец мозолей от ремня винтовки».

В одном из жестоких боёв его ранило. Рана была почти смертельной – едва выкарабкался. Врачи (буржуи, кстати, недорезанные) попались хорошие, спасли. Серия сложных операций – и Павка снова в седле.

Война закончилась. Подался Павел в Киев. Нашёл там Жухрая, который в ЧК боролся с внутренней контрой. Тот взял младшего товарища к себе: «Будем с тобой контру душить».

Подробности, как душили контру, в книге опущены, но видимо, удушение контры было столь кровавым, что даже железные нервы Корчагина не выдержали – ушёл: «Нервная обстановка в ЧК сказалась на здоровье Павла. Участились контузионные боли. Наконец после двух бессонных ночей, когда пытали контрреволюционную сволочь, он потерял сознание». И обратился к Жухраю с просьбой отпустить его.

Возвращается Павка в Киев. Опять комсомольская работа – а чем ему ещё заниматься? Ведь профессии у него нет, не в кочегары же идти. А на комсомольской работе и знать ничего не надо, шпарь партийные лозунги. Тогда-то Павка и использовал дубовый табурет для того, чтобы в голове комсомольца Файло восторжествовала коммунистическая мораль.

Ну, а дальше: санаторий в Евпатории, начало революции в семье Кюцам, попытка стать журналистом, возращение в Крым, чтобы довести революцию в семье Кюцам до конца. Развалил семью, уезжает оттуда, прихватив как приз Таю.

Вот почти и вся судьба. Да, чуть не забыл. Павка был делегатом съезда ВЛКСМ. В книге это описано торжественными словами: «Тяжёлый бархат занавеса медленно раздвинется, секретарь ЦК начнет, волнуясь, теряя на миг самообладание перед несказанной торжественностью минуты: - Шестой съезд Российского Коммунистического Союза Молодежи считаю открытым.

Никогда более ярко, более глубоко не чувствовал Корчагин величия и мощи революции, той необъяснимой словами гордости и неповторимой радости, что дала ему жизнь, приведшая его как бойца и строителя сюда, на это победное торжество молодой гвардии большевизма».

Вот такая бестолковая бессмысленная судьба. К главному герою возникает не восхищение, не желание подражать ему, а жалость: как же бездарно он промотал свою короткую жизнь. Недалёкий, необразованный, бескультурный, упёртый, а взялся устанавливать новый порядок – будущее всего человечества. Если же кто не соглашался с ним, с его идеями, того в расход. Впечатление, что это помесь Шарикова со Швондером.

Конечно, нельзя забыть о трагедии: Павка стал инвалидом. Он слепнет, у него отнимаются ноги, а потом его поражает полный паралич. И тогда он принимается писать книгу. Ясно, что прообраз Корчагина – это сам автор романа Николай Островский.

Самые известные слова из «Как закалялась сталь»: «Жизнь даётся один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…». Эту мысль автор утянул у Чехова. Сравним: «Жизнь даётся один раз и хочется прожить её бодро, осмысленно, красиво…» – из повести «Записки неизвестного человека».

Ничем сегодня Павка Корчагин не поможет подрастающему поколению.

Когда кто-то абсолютно уверен в своих действиях и устремлениях, когда он воодушевлен, то это заряжает и окружающих. Точно так же происходит во время чтения романа Николая Островского «Как закалялась сталь», который пропитан духом патриотизма. Роман автобиографический, поэтому через образ главного героя можно увидеть и самого писателя, узнать о его мировоззрении и идеалах.

Павка Корчагин жил в нелегкое время, он не смог окончить школу, был вынужден тяжело работать. Он своими глазами видел революцию, Гражданскую войну. Он взрослел и становился мужчиной во время всех этих событий. Но что бы ни происходило, он всегда свято верил в верность своих идей, он был силен духом и не сдался даже в самый тяжелый момент.

В романе много идеологии коммунизма, стоит понимать, что он был написан в 30-х гг. 20 века, поэтому это объяснимо. Здесь есть четкое разделение на хороших и плохих, белых и красных, своих и не своих. Однако гораздо важнее атмосфера книги, вера главного героя в справедливость, в лучшее будущее. Он готов был принести в жертву свою жизнь и свое здоровье, чтобы счастливое будущее стало реальным, настоящим. Именно эти переживания за свою страну, за тех, кто живет в ней, и трогают сердце читателей, заставляя проникнуться и сопереживать. Роман оставляет особое послевкусие и массу вопросов, над которыми придется подумать.

Произведение относится к жанру Проза. Оно было опубликовано в 1933 году издательством Детская литература. Книга входит в серию "Школьная библиотека". На нашем сайте можно скачать книгу "Как закалялась сталь" в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt или читать онлайн. Рейтинг книги составляет 4.13 из 5. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. В интернет-магазине нашего партнера вы можете купить и прочитать книгу в бумажном варианте.

В этой статье мы поговорим о самом известном романе Н. А. Островского и рассмотрим его краткое содержание. «Как закалялась сталь» - произведение автобиографическое, что только увеличивает ценность книги. Несмотря на то что написана она в жанре социалистического реализма, в ней множество достоверных фактов, которые позволяют составить представление об описанной эпохе и о роли человека в ней.

История создания

Идея написать произведение возникла еще в 1926 году, и была вызвана желанием принести обществу пользу. Но уже через год потерял способность самостоятельно передвигаться, а потом и ослеп Николай Островский. «Как закалялась сталь» (краткое содержание будет представлено ниже) могла и совсем не появиться, если бы не помощь друзей, которые записывали диктуемые писателем главы. На работу ушло 2 года, и в 1932 году произведение было окончено. В этом же году в журнале «Молодая гвардия» была напечатана первая часть романа. Вторая вышла только в 1934.

Несмотря на быстро возрастающую популярность, изначально книга получила разгромную рецензию. Сюжет назвали далеким от реальности, а героев нежизнеспособными. Только помощь Феденева, который потребовал повторного рецензирования, спасла положение.

Островский, «Как закалялась сталь»: краткое содержание. Первая часть. Юность

Роман состоит из двух частей, каждая из которых, в свою очередь, делится на 10 глав. В первой рассказывается о детстве, отрочестве и юности героя, а во второй - о зрелом возрасте и болезни.

Начинается произведение с того, что сын кухарки Павка Корчагин насыпает священнику в тесто «махры», за что его выгоняют из школы. Теперь у него одна дорого - идти «в люди». Это сильно изменило его жизнь и представление о мире. Он, жаждущий постичь все неизведанное и новое, увидел самое дно человеческого существования.

Все изменилось, когда в его маленький городок пришла ошеломляющая новость - «царя скинули». Пашка продолжает трудиться на тяжелой работе, думать об учебе ему некогда. Он соглашается спрятать у себя оружие, вопреки запрету нахлынувшей в город «немчины», после которых появляются петлюровские банды. Они учиняют еврейские погромы, которые заканчиваются кровавыми убийствами.

Спасение Жухрая

Описывает самые страшные события революционных лет роман «Как закалялась сталь». Читать краткое содержание этого произведения лучше после ознакомления с историческими событиями начала 20 века, произошедшими в нашей стране.

Павка растет смелым и пылким человеком, который не может оставить друга в беде. Именно поэтому он решает помочь Жухраю, матросу, работающему в депо, который был другом его брата Артема. К тому же Жухрай всегда хорошо относился к молодому человеку и вел с ним беседы. Он говорил, что Пашка станет хорошим бойцом для рабочего движения, из него выйдет толк, вот только мал он еще, чтобы понять суть классовой борьбы. Матрос рассказывает о земле, которую охватил революционный пожар, восстали вчерашние рабы, и старая жизнь опускается на дно. Но чтобы довести дело до конца, необходимы отважный крепкий народ, который не боится драки и не полезет по щелям «как таракан».

И вот, сильный и смелый Павка Корчагин спасает жизнь Жухраю, помогая тому бежать из-под конвоя. Однако жизнь самого героя оказывается в опасности - его по доносу забирают петлюровцы. Впервые Пашке становится страшно. Ужас его вызван не тем, что он может потерять нажитое добро - у него и так ничего нет. Но один из конвоиров замечает, что легче пристрелить пленника здесь, чем тащить с собой. И вот страх смерти сковывает его. Чудом Павке удается спастись, и он находит убежище у одной знакомой девушки. Тоня не только его подруга, но и возлюбленная. К несчастью, она дочь лесничего, то есть происходит из «класса богатых», интеллигентка.

Работа в ЧК

Дает лишь поверхностное представление о событиях Гражданской войны, в которых принимает участие главный герой, краткое содержание («Как закалялась сталь»). Для того чтобы полностью погрузиться в те годы, надо прочитать роман в оригинале.

Итак, Павел проходит первое боевое крашение на полях Гражданской войны, после чего герой возвращается в родной город. Здесь уже создана первая комсомольская организация, в которую он сразу же вступает. Попытка заманить в ряды крестьян и рабочих Тоню ни к чему не привела. Девушка слишком сильно отличалась от окружающих даже внешним видом. Стало ясно, что молодым людям лучше расстаться сейчас.

Неспособность Павки смириться с врагами пролетариата приводит его в ряды ЧК, губернское отделение которой возглавляет Жухрай. Но работа сильно вредит здоровью героя, у него начинаются сильные головные боли - последствие контузии. Это вынуждает Павку отправиться в Киев. Но и здесь он не позволяет себе отдыхать, а вступает в Особый отдел, возглавляемый товарищем Сегалом.

Вторая часть. Болезнь

Роман буквально пропитан социалистической идеологией, что позволяет увидеть даже краткое содержание. «Как закалялась сталь» сегодняшнему читателю может показаться скучной и неправдоподобной, но прочитать ее стоит хотя бы для того, чтобы понять какие книги были популярны в эпоху зарождения СССР.

Вторая часть начинается с описания поездки на губконференцию, куда наш герой отправляется в качестве телохранителя и помощника Риты Устинович, его политрука. Вскоре Павка понимает, что влюбился в нее, но не может позволить себе подобных чувств. Избавиться от эмоций помогает строительство узкоколейки, которое происходит зимой. Комсомольцам приходится работать в четыре смены, чтобы успеть вовремя. А тут еще отсутствие продовольствия и частые бандитские налеты. Из-за больших нагрузок Корчагин заболевает тифом.

Снова в строю

Краткое содержание книги «Как закалялась сталь» позволяет читателю увидеть героя-революционера, идеального человека новой эпохи. Таким и предстает Павка, который, едва выздоровев, снова возвращается в строй. На сей раз он идет работать в мастерские, где упорно и беззаветно трудится. Кроме того, герой наводит порядок в цеху, заставляя комсомольцев все почистить и вымыть.

Классовая борьба на Украине продолжается. Чекисты громят бандитские банды и врагов революции.

Самое ценное

Чтобы лучше понять смысл произведение, стоит добавить одну небольшую цитату в наше краткое содержание («Как закалялась сталь»): «Самое дорогое у человека — это жизнь… и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Эту мудрость Павка постиг после того, как ему довелось увидеть множество смертей и убивать самому. Он ценил каждый свой день, поэтому всегда ответственно относился ко всем директивам, исходившим от партии.

Корчагин занимался и пропагандой, участвуя в уничтожении «рабочей оппозиции». Родственные чувства не помешали ему назвать поведение родного брата «мелкобуржуазным». Не уступал он и троцкистам, решившим выступить против партии. Когда его отказывались выслушать из-за юного возраста, он вспоминал слова Ленина о том, что ставку надо делать на молодежь.

Развязка

В Шепетовку приходит известие о смерти Ленина, которое подтолкнуло оставшихся рабочих стать большевиками. Павка к этому времени далеко продвинулся по службе. Как-то он попал в театр и ему досталось место рядом с Ритой Устинович. Корчагин признается ей в любви, но у Риты уже есть друг и дочь.

Продолжает прогрессировать болезнь Павки. После обследования выясняется, что спасти его не удастся, и вскоре он потеряет способность двигаться. В 24 года, прикованный к постели, он начинает писать книгу о пережитом. Он ни о чем не сожалеет, ведь и ему удалось оставить «несколько капель своей крови» на «багровом знамени революции». Так оканчивается роман «Как закалялась сталь» (краткое содержание по главам).

Шедевр ли эта книга?

Чем? Техникой?

Мате Залка

Судьба книги Николая Островского не менее поразительна, чем его собственная судьба.

В 1930-е годы говорили: секрет – в биографии автора. В 1940-е и 1950-е: все дело в писательском мастерстве. В 1960-е: ни в одной другой книге не воплотился с такой яркостью романтический дух 1920-х.

На рубеже перестроечных 1990-х точка отсчета сменилась: теперь Островский был порождением сталинизма, моделью фанатической одержимости, «винтиком машины»… если не тем самым топором, от которого во время оно летели щепки.

Вот та же карусель в малом варианте. Моя работа об Островском в 1965 году была забракована как невозможная к печати и враждебная по идеям. В 1971 году выпущена в свет в изуродованном виде, но и в этом виде объявлена на комсомольских инструктажах того времени клеветнической, а в печати – путаной и субъективной. В 1981 году она же – премирована Грамотой ЦК комсомола. В 1988-м объявлена в «Комсомольской правде» лучшей работой об Островском за последние десятилетия. В начале 1990-х годов она казалась иным читателям недостаточно радикальной и недопустимо апологетичной по отношению к одному из основных «мифов» сталинской эпохи.

Даже и из одного упрямства я отказываюсь вертеться в этой флюгерной карусели. Хватит того, что в 1965 году я начинал писать об Островском, чувствуя, что у меня зажат рот; чуть не полвека понадобилось, чтобы мне дали договорить то, что я хочу; далее я не сойду с этой точки; я готов уточнить формулировки, додумать следствия и осознать дальнейшие перемены климата вокруг моего героя, но я не сдвинусь с той позиции, на которую встал сразу: «Как закалялась сталь» – ключевая книга советских лет нашей истории, в ней – разгадка того, что произошло с нами и Россией.

Дело, разумеется, не только в биографии (хотя и в ней), ибо жизнь Островского – это жизнь тысяч его современников и соратников, а исповедь, пронявшую миллионы, написал именно он.

Мастерство еще меньше прояснит тут дело (хотя Островский яростно учился «литтехнике» у «спецов»), ибо в ту же невеликую меру мастерства работали еще сотни его современников и коллег, литературных ремесленников, ударно призванных в литературу, но эмблемой эпохи стала именно его книга.

Славный романтический дух в ней, конечно, воплотился. Но вот теперь самый дух этот перевернут в нашей эмоциональной памяти, а истоки его по-прежнему не очень ясны историческому разуму. То есть масса факторов известна: нетерпимость, репрессии, гибель крестьянства, лагеря, иллюзии, ложь, но духовный поворот, сделавший все это возможным, все еще таится во тьме.

Островский интересен именно как человек, своею судьбой преподавший нам не столько эмпирический, сколько духовный урок. «Красное житие», – сказал бы я, если бы хотел объяснить его явление людям верующим. Есть вещи, равно значимые и для верующих, и для почитающих себя атеистами, то есть для перевернувших веру. Перед нами тот самый случай. Жизнь Островского – это демонстрация того, как выстраивается целый мир. Не миф, а мир!

Мир этот выстраивается на определенном духовном принципе (хотя и без Бога) и торжествует «на шестой части суши» достаточно долго в качестве почти осуществившегося царства справедливости и безусловно осуществившегося для его строителей счастья. Этого достаточно, чтобы, во всяком случае, не пренебречь «строительным материалом» («гвозди бы делать из этих людей»), благодаря которому все это строение стало реальностью.

Сегодня все это и впрямь может показаться мифом, мороком, обманом. Но это не так, вернее, не вполне так. Мифология «оформляется» сверху только тогда, когда она ожидается снизу. Морок поднимается – от почвы. «Обман» есть всегда и самообман: готовность поверить, желание поверить, жизненная необходимость верить. Островский – не миф, насажденный сверху (хотя и сверху насаждали). Островский – легенда, выношенная внизу.

Критике никогда не приходилось продвигать к читателям роман «Как закалялась сталь». Критике всегда приходилось объяснять его успех. Невероятный, парадоксальный, загадочный, этот успех был в то же время настолько естествен, повсеместен и неудивителен, что, казалось, ему и не надо искать объяснений.

В прозаических фрагментах Пастернака есть запись 1943 года. Поездка на фронт, чтение стихов, разговоры с бойцами. «Когда после Мценска наши части освободили тургеневское имение Спас-Лутовиново, комсомольцы отличившихся частей устроили в разрушенном заповеднике торжественное собрание. Естественно, посвященное памяти Тургенева… оно каким-то образом (здесь и далее курсив мой. – Л. А.) связалось с именем Николая Островского». Самое удивительное в этой записи – отсутствие удивления. Это психологическая аксиома 1930-1940-х годов. Можно говорить о чем угодно: о тактической схеме боя и о мистических свойствах германского духа, о судьбе лейтенанта Шмидта и о смерти тургеневского Базарова. Потом «каким-то образом» начинают говорить о Корчагине. Без переходов и причин. Этому никто не удивляется: в герое Островского есть нарицательность, которая давно оставила позади всякие объяснения.

Когда десятки миллионов экземпляров его книги гуляют по всему миру, трудно представить себе что-либо другое. Трудно представить себе, какие были сметены этим потоком препятствия. А ведь поначалу не было и самих препятствий, а было одно гробовое молчание всей профессиональной критики: год, два года – и тоненькие книжки «Молодой гвардии» с романом Н. Островского неслышно затерялись в шумном литературном гомоне 1932 года.

И еще раньше, когда неслышный этот ручеек, которому со временем суждено было затопить сознание полумира, натянулся нитью, тонким волоском, каждое мгновенье грозившим оборваться… И он обрывался… и возникал снова с какою-то неотвратимостью.

Первый вариант романа Николая Островского не доходит до издателей: в начале 1928 года рукопись утеряна почтой.

Он пишет все заново.

Новая рукопись, посланная в Ленинград, безответно исчезает в недрах тамошнего издательства.

Он отдает один из последних экземпляров своему другу, И. Феденеву, и просит отнести в издательство «Молодая гвардия». Феденев относит и быстро получает ответ: рукопись забракована по причине «нереальности» выведенных в ней типов.

Островский лежит навзничь в Мертвом переулке, в переполненной жильцами комнатке, и лихорадочно ждет решения. Ему двадцать семь лет, остается жить – пять.

Потрясенный решением издательства, Феденев просит вторичного рецензирования.

Рукопись ложится на стол к новому рецензенту – Марку Колосову. Стол стоит в редакции журнала «Молодая гвардия», где Колосов работает заместителем редактора.

Впоследствии М. Колосов напишет воспоминания о том, как Феденев закоченевшими от холода старческими пальцами вынул из папки рукопись и как с первых строк Колосова покорила ее сила; как ждали молодогвардейцы именно эту вещь и как, не отрываясь, проглотил ее заместитель редактора. Эти воспоминания написаны много позднее, когда миллионные издания романа уже сделали имя Островского легендарным. В начале 1932 года все выглядит иначе. 21 февраля Феденев приводит Колосова к постели Островского. В этот момент решается его литературная судьба. В разговоре трех человек соединяется, как в фокусе, и грядущее возвышение Островского, и драматизм этого возвышения, и предопределившие его ход противоречивые силы.

Три участника этого разговора оставили о нем свидетельства.

Николай Островский записал назавтра слова М. Колосова: «У нас нет такого материала, книга написана хорошо, у тебя есть все данные для творчества. Меня лично книга взволновала, мы ее издадим».

Николай Алексеевич Островский Трегуб Семён Адольфович

«КАК ЗАКАЛЯЛАСЬ СТАЛЬ»

«КАК ЗАКАЛЯЛАСЬ СТАЛЬ»

На рубеже двадцатых и тридцатых годов уже определились черты социалистического строя советской жизни. С именами героев дальних перелетов, полярных плаваний и зимовок чередовались на газетных страницах имена бетонщиков, возводивших в лютые морозы корпуса Сталинградского и Харьковского тракторных заводов, строителей Магнитки, первых ударников Донбасса, борцов за новую, колхозную деревню. Имя Павла Корчагина встало в ряду с именами реальных героев - строителей социализма.

Он стал в строй как правофланговый ведущей шеренги. По нему можно было держать равнение. За это именно полюбил его советский читатель.

Подводя итоги славному тридцатилетию Великой Октябрьской социалистической революции» В. М. Молотов говорил:

«Следует признать, что важнейшим завоеванием нашей революции является новый духовный облик и идейный рост людей, как советских патриотов. Это относится ко всем советским народам, как к городу, так и к деревне, как к людям физического труда, так и к людям умственного труда. В этом заключается, действительно, величайший успех Октябрьской революции, который имеет всемирно-историческое значение».

Павел Корчагин принадлежит к числу первых, показанных советской литературой героев такого нового духовного облика. Он не плод отвлеченной романтической мечты художника. Весь он - выражение реальных богатств, реальной действительности. Таким он существовал. Этот литературный образ наделен такой огромной силой примера именно потому, что пример подтвержден жизнью; его нельзя опровергнуть. Жизнь питает его силу и поднимает миллионы людей до его уровня.

Пафос жизни Корчагина - неуемное и страстное желание, постоянно владевшее им, - может быть выражен в одной фразе: «Всегда находиться в строю». И притом не просто находиться в строю, но итти в передовых рядах, находиться на линии огня.

Островский так характеризовал Корчагина:

«Он не умел жить спокойно, размеренно-ленивой зевотой встречать раннее утро и засыпать точно в десять. Он спешил жить. И не только сам спешил, но и других подгонял!»

Корчагин обращался к своему давнишнему партийному другу Акиму:

«- Неужели ты можешь подумать, Аким, что жизнь загонит меня в угол и раздавит в лепешку? Пока у меня здесь стучит сердце, - и он с силой притянул руку Акима к своей груди, и Аким отчетливо почувствовал глухие быстрые удары, - пока стучит, меня от партии не оторвать. Из строя меня выведет только смерть. Запомни это, братишка».

Он был счастлив, когда донеслась к нему из Магнитогорска и с Днепростроя весть о подвигах молодежи, сменившей под комсомольским знаменем первое поколение Корчагиных.

«Представлялась метель - свирепая, как стая волчиц, уральские лютые морозы. Воет ветер, а в ночи занесенный пургой отряд из второго поколения комсомольцев в пожаре дуговых фонарей стеклит крыши гигантских корпусов, спасая от снега и холода первые цепи мирового комбината».

Вслед за Уралом возникал Днепр… «Вода прорвала стальные препоны и хлынула, затопляя машины и людей. И снова комса бросилась навстречу стихии и после яростной двухдневной схватки без сна и отдыха загнала прорвавшуюся стихию обратно за стальные препоны». Крохотной казалась лесная стройка в Боярке, на которой боролись с вьюгой, с голодом, с болезнями и бандитами несколько десятков пареньков из первого поколения киевских комсомольцев. Выросла страна, выросли и люди.

Среди героев первой сталинской пятилетки он с радостью услыхал родные ему имена.

Жизнь звала его! Мы помним речь Корчагина на собрании комсомольского актива после того, как он перевалил в четвертый раз «смертельный рубеж». Тиф не убил его, и он возвращался на работу.

«Страна наша вновь… набирает силы, - говорил Корчагин. - Есть для чего жить на свете! Ну, разве я мог в такое время умереть!»

Он был хозяином жизни. Все происходящее вокруг кровно его касалось, и во всем он был кровно заинтересован. Корчагин принадлежал к тем людям «особого склада» и «особой породы», которые призваны перестраивать мир и для которых немыслимо счастье без борьбы. Еще великий Маркс на вопрос дочерей: «Ваше представление о счастье?» ответил: «Борьба».

Разве можно что-либо понять в образе Павла Корчагина, не поняв его счастья - борьбы, которую он вел, ее смысла и характера!

Не одиноким стоит он в советской литературе. Чапаев, Клычков, Фурманов, Кожух, Левинсон - это родная семья Корчагина. Он младший среди них., но он рядом с ними. Однако каждый из упомянутых нами литературных героев, пришедших в книги из жизни, показан был нам в этих книгах уже сложившимся и действующим на небольшом сравнительно отрезке времени. К тому же это работники крупного масштаба; комдив Чапаев, комиссар Клычков, уполномоченный Реввоенсовета Фурманов, командующий Кожух, командир партизанского отряда Левинсон.

Николай Островский же открыл нам процесс формирования Павла Корчагина, с детских его лет до наступления гражданской и партийной зрелости. «Как закалялась сталь» - книга, рассказывающая про обыкновенных людей революции. И именно потому так ярко проявляется в ней все то необыкновенное, что живет в них и что делает их людьми великими.

Павлу исполнилось четырнадцать лет, когда он встретился с балтийским матросом, членом РСДРП(б) с 1915 года, Федором Жухраем. Смышленый мальчишка понравился матросу.

«- Мать рассказывает, ты драться любишь. - допытывался у Павла Жухрай. - «Он у меня, - говорит, - драчливый, как петух». - Жухрай рассмеялся одобрительно. - Драться вообще не вредно, только надо знать, кого бить и за что бить.

Павка, не зная, смеется над ним Жухрай или говорит серьезно, ответил:

Я вря не дерусь, всегда по справедливости».

Идея справедливости - один из основных руководящих принципов корчагинского характера. С детских лет он из всех впечатлений бытия выбрал и выработал мерило, которому остался верен навсегда; отказаться от него, изменить ему для Павла равносильно было отказу от самого себя, изменой самому себе. Мир разделился в его представлении на то, что является справедливым, и на то, что несправедливо по отношению к людям, и этот моральный водораздел стал его политическим принципом и неизменным жизненным критерием. Идея общественной справедливости безраздельно владела Корчагиным.

«- Ты погляди, что здесь делается! - говорил ом поваренку Климке, с которым подружился в станционном буфете. - Работаем, как верблюды, а в благодарность тебя по зубам бьет кто только вздумает, и ни от кого защиты нет… Нас за тварей считают».

На вопрос Тони Тумановой: «Почему вы злы на Лещинского?», он зло ответил:

«- …Панский сыночек, душа из него вон! У меня на таких руки чешутся: норовит на пальцы наступить, потому что богатый и ему все можно, а мне на его богатство плевать…»

С самых первых шагов своей жизни, - учась в школе, работая в станционном буфете, оказываясь в среде барчуков, подобных Лещинскому и Сухарько, придя затем в железнодорожное депо, - Корчагин готов драться, отстаивая справедливое и ниспровергая, уничтожая все то, в чем он усматривает несправедливость.

Корчагин не мирился с унижающей человеческое достоинство грязью и пошлостью, унаследованной от капитализма. С детства узнал он жар огня классовой ненависти, направленной против носителей всей несправедливости старого мира. Против них и ополчился он с ожесточенною страстью.

«Эх, была бы сила!..» - мечтал он, завидуя своему старшему брату Артему. «Вот человек был Гарибальди! - произносил он восторженно. - Вот герой!» Павел завидовал ему. «Сколько… приходилось биться с врагами, а всегда его верх был. По всем странам плавал! Эх, если бы он теперь был, я к нему пристал бы! Он себе мастеровых набирал и компанию и все за бедных бился».

И вот не Гарибальди, а «обветренный морскими шквалами» русский матрос Федор Жухрай говорил смотревшему на него зачарованными глазами молодому кочегару Корчагину:

«- Я, братишка, в детстве тоже был вот вроде тебя… Не знал, куда силенки девать, выпирала из меня наружу непокорная натура. Жил в бедности. Глядишь бывало на сытых да наряженных господских сыночков, и ненависть охватывает. Бил я их частенько беспощадно, но ничего из этого не получалось, кроме страшенной трепки от отца. Биться в одиночку - жизни не перевернуть. У тебя, Павлуша, все есть, чтобы быть хорошим бойцом за рабочее дело, только вот молод очень и понятие о классовой борьбе очень слабое имеешь. Я тебе, братишка, расскажу про настоящую дорогу, потому что знаю: будет из тебя толк. Тихоньких да примазанных не терплю. Теперь на всей земле пожар начался. Восстали рабы и старую жизнь должны пустить на дно. Но для этого нужна братва отважная, не маменькины сынки, а народ крепкой породы, который перед дракой не лезет в щели, как таракан от света, а бьет без пощады».

Рожденный в огне и буре классовых битв, прошедший сквозь их очистительное горнило, Корчагин воплотил в себе мужество и волю своего класса. Он становился тем сильнее духом, чем глубже постигал цель и смысл своей жизни, чем больше разрасталась в его сознании идея борьбы за коммунизм - справедливости высочайшей и всеобъемлющей.

«Самое дорогое у человека - это жизнь, - мысленно произнес он у братской могилы своих погибших товарищей. - Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире - борьбе за освобождение человечества..»

В первом же варианте рукописи прямо сказано: «…самому прекрасному в мире - борьбе за идею коммунизма».

В словах этих - ключ к образу Павла Корчагина и к образам других молодых героев книги «Как закалялась сталь».

Есть мелкое, себялюбивое, корыстное счастье многовекового и всемирного мещанина, ограниченное потребностями семьи, дома, - ленивое и свин-ское счастье эгоистов, заботящихся лишь о мелком, личном благополучии; и существует другое, большое людское счастье, окрыленное идеей великой справедливости, - счастье человека, чувствующего себя сыном трудящегося человечества, всегда думающего о нем и всегда борющегося за него.

Корчагин познал это истинное счастье.

«Как можно жить вне партии в такой великий, невиданный период? - писал Островский Розе Ляхович 30 апреля 1930 года. - В чем же радость жизни вне ВКП(б)? Ни семья, ни любовь - ничто не дает сознания наполненной жизни. Семья - это несколько человек, любовь - это один человек, а партия - это 1 600 000. Жить только для семьи - это животный эгоизм, жить для одного человека - низость, жить только для себя - позор».

Такова была философия жизни Островского. Точно так же понимал свое счастье Корчагин, и так он жил.

Островский говорил о своем герое:

«Павка Корчагин был жизнерадостный, страстно любящий жизнь юноша. И вот, любя жизнь, он всегда был готов пожертвовать ею для своей родины».

А о себе самом писатель говорил так:

«У меня всегда была цель и оправдание жизни - это борьба за социализм. Это самая возвышенная любовь. Если же личное в человеке занимает огромное место, а общественное - крошечное, тогда разгром личной жизни - катастрофа. Тогда у человека встает вопрос: зачем жить?

Этот вопрос никогда не встанет перед бойцом».

Мысли Н. А. Островского явственно перекликаются с теми мыслями, которые были высказаны М. И. Калининым в мае 1934 года на совещании актива днепропетровского комсомола:

«У настоящего коммуниста, - говорил тогда Михаил Иванович, - личные переживания носят подчиненный характер: случилась какая-либо семейная неприятность - очень тяжело, но я думаю, что от этого социализм не пострадал, а следовательно, и работа не должна страдать. Понятно, если ты живешь только домашними интересами, только и думаешь все время о себе или о своей Фекле, то настоящим коммунистом не будешь. А когда действительно будешь активно работать, активно участвовать во всей стройке, то подчас даже не заметишь, в каком она платье, и забудешь бытовые мелочи и личные невзгоды».

Всепоглощающее чувство гражданского долга владеет Корчагиным и определяет его характер, его поступки, его личность. Советское общество, советская родина дали этому чувству самое богатое и полное конкретное содержание. Уже первое поколение Корчагиных росло под его возвышающим влиянием.

Беззаветная любовь к социалистической отчизне, забота о ее процветании и возвеличении стали могучей движущей силой нового общества.

«Сила советского патриотизма, - как определил товарищ Сталин, - состоит в том, что он имеет своей основой пс расовые или националистические предрассудки, а глубокую преданность и верность народа своей советской Родине, братское содружество трудящихся всех наций нашей страны. В советском патриотизме гармонически сочетаются национальные традиции народов и общие жизненные интересы всех трудящихся Советского Союза».

Николай Островский по происхождению своему украинец; мать его - обрусевшая чешка; он испытал на себе огромное формирующее влияние великого русского народа, его культуры, политической сознательности его рабочего класса.

Советский народ по праву гордится тем, что страна наша стала светочем и боевым знаменем для трудящихся всего мира. И потому-то советские люди не останавливаются ни перед какими жертвами во имя родины. Любовь советского человека к своему социалистическому отечеству не отвлеченная, а страстная, напористая, активная, неукротимая.

Для Корчагина эта любовь была потребностью, необходимой и повелительной, она диктовала ему его поведение, служила моральным компасом, она была главным и постоянным мотивом, основанием, объяснением всех его мыслей и чувств, поступков и действий, отношений и интересов.

Отсюда, из чувства советского патриотизма, вырастала его безграничная жажда служения своему народу, сознание своего общественного предназначения, гражданского долга. Это была жажда деятельности кипучей и неутолимой, безотлагательной, нередко - сверх сил, необходимой стране, народу.

«Вы что же думаете - на нас солнце не светило, или жизнь не казалась нам прекрасной, или для нас не было привлекательных девушек, когда мы носились по фронту и переживали боевые бури? - говорил Островский. - В том-то и дело, что жизнь нас звала. Мы, может быть, больше других чувствовали ее очарование, но мы твердо знали, что самое главное сейчас - уничтожить врага, отстоять революцию. Это сознание поглощало все. Оно налипало наши молодые сердца энтузиазмом и величайшим гневом против врагов. Мы ураганом неслись, обнажив шашки, на вражьи ряды, и горе было тем, кто попадал под наши удары!»

С этим ощущением писались страницы романа «Как закалялась сталь». Являлись ли они только отражением пережитого, залечатлением прошедшего? Островский был слишком активной натурой, чтобы удовлетвориться этим. Он говорил: «Я расскажу правдиво о былом. Я делаю это для того, чтобы в предстоящей схватке, если нам ее навяжут, ни у кого из молодежи не дрогнула рука».

У Корчагина были хорошие учителя. Островский писал о Жухрае:

«Говорил Жухрай ярко, четко, понятно, простым языком. У него не было ничего нерешенного. Матрос твердо знал свою дорогу, и Павел стал понимать, что весь этот клубок различных партий с красивыми названиями: социалисты-революционеры, социал-демократы, польская партия социалистов, - это злобные враги рабочих, и лишь одна революционная, непоколебимая, борющаяся против всех богатых - это партия большевиков».

Федор Жухрай играл огромную роль в идейном воспитании Корчагина. Но он не единственный. И Островский, кроме Жухрая, показал других коммунистов - воспитателей Корчагина.

Политрук Крамер объяснял ему, что партия и комсомол построены на железной дисциплине. Он говорил Корчагину: «Партия - выше всего. И каждый должен быть не там, где он хочет, а там, где нужен».

Партийный пропагандист Сегал, в кружке которого учился Корчагин, сказал Рите Устинович, уезжая на работу в ЦК:

«- Довершайте начатое, не останавливайтесь на полдороге… Юноша еще не совсем ушел от стихийности. Живет чувствами, которые в нем бунтуют, и вихри этих чувств сшибают его в сторону. Насколько я вас знаю, Рита, вы будете самым подходящим для него руководителем…»

Из уст старого рабочего, большевика Токарева, начальника строительства узкоколейки, Корчагин услышал:

«- Пять раз сдохни, а ветку построить надо. Какие мы иначе большевики будем, одна слякоть…»

Жухрай и Крамер, Сегал и Токарев, Долинник и Панкратов, Аким, Лисицын, Леденев, Берсенев и другие большевики явились для Корчагина не случайно встреченными людьми. «Комсомолец должен помнить, - учит товарищ Сталин, - что обеспечение руководства партии есть самое главное и самое важное во всей работе комсомола». На примере Павла Корчагина Островский наглядно показал решающую роль партии в воспитании героя нашего времени. Коммунисты учили Корчагина не теряться в тяжелых обстоятельствах, драться весело, с задором, с азартом, с изобретательностью, сохранять улыбку в самые трудные минуты, всюду находить возможность торжествовать над врагом, и если уже отдать свою жизнь, то за самую дорогую цепу. Они учили его умению использовать каждое обстоятельство для успеха борьбы, умению увлечь за собой и направить новые силы на полезное, нужное дело.

Ничто не могло так тронуть, привлечь, очаровать в Павле Корчагине, как романтическое горение его юной души, жажда подвига во имя родины, высокий строй поступков, красота и мужество жизни, без оговорок, без компромисса, до конца отданной битве за счастье родины. Корчагин уходит в борьбу, потому что она становится органической потребностью его пылкой, честной, прямой натуры; потому что битвы с врагами дают ему счастье; потому что иного, осмысленного, честного и красивого пути нет у человека. Ступив на этот путь, он не знает отклонений, не ищет отдыха, не терпит половинчатости, не признает сделок со своими собственными слабостями. Он весь проникнут достоинством и величием дела, которому служит. Чувство гражданского долга руководит им; оно служит ему наставником и советчиком, совестью и судьей.

Характер Корчагина в романе, как и характеры тысяч Корчагиных в жизни, сложился на нравственной основе чувства справедливости, на основе глубокого, полного, безраздельного убеждения в правоте своего справедливого дела. Отсюда, из этого благородного источника, питаются все черты цельного и последовательного в своих убеждениях, стремлениях, поступках нового, советского человека.

Исследуя природу нравственного превосходства Корчагина, мы убеждаемся, что в его основе лежит ленинский принцип: наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы. Жизнь Корчагина полностью соответствовала этому ленинскому пониманию нравственности.

Писатель не поучает, не резонерствует по поводу нового человека и новых этических норм. Он показывает эти новые нормы и отношения, раскрывая Корчагина во всей полноте и духовной красоте его образа.

Образ Корчагина блестяще подтверждает ту истину, что между нравственностью и идейностью существует не только органическая связь, но и прямая зависимость: чем человек идейнее, тем он нравственнее, и чем человек безидейнее, тем он безнравственнее.

Закономерность эта сказалась как на положительных образах романа, и прежде всего на Корчагине, так и на отрицательных ее персонажах - Дубаве, Цветаеве, Туфте. «Отрицательным» (то есть безнравственным) становится именно тот, кто утратил свою идейную основу и в силу этого морально разложился. Идейное падение неминуемо становится нравственным падением.

В последний раз Павел столкнулся с Дубавой после своего возвращения со съезда из Москвы в Киев. Он разыскивал тогда жену Дубавы, Анну.

Вот эта сцена:

«Павел поднялся по лестнице на второй этаж и постучал в дверь налево - к Анне. На стук никто не ответил. Было раннее утро, и уйти на работу Анна еще не могла. «Она, наверно, спит», - подумал он. Дверь рядом приоткрылась, н на площадку вышел заспанный Дубава. Лицо серое, с синими ободками иод глазами. От него отдавало острым запахом лука и, что сразу уловил тонкий нюх Корчагина, винным перегаром. В приоткрытую дверь Корчагин увидел на кровати какую-то толстую женщину, вернее, ее жирную голую ногу и плечи.

Дубава, заметив его взгляд, толчком ноги закрыл дверь.

Ты что, к товарищу Борхарт? - спросил он хрипло, смотря куда-то в угол. - Ее уже здесь нет. Ты разве об этом не знаешь?

Хмурый Корчагин рассматривал его испытующе.

Я этого не знал. Куда она переехала? - спросил он.

Дубава внезапно озлился.

Это меня не интересует. - И, отрыгнув, добавил с придушенной злобой: -А ты утешать ее пришел? Что ж, самое время. Вакансия теперь освободилась, действуй. Тем более, отказа тебе не будет. Она мне ведь не раз говорила, что ты ей нравился… или как там у баб еще называется. Лови момент, тут вам и единство души и тела».

Пораженный глубиною морального падения Дубавы, Корчагин сказал ему:

«- До чего ты дошел, Митяй? Я не ожидал увидеть тебя такой сволочью. Ведь ты когда-то был неплохим парнем. Почему же ты дичаешь?»

И - конец свидания.

Рассвирепевший Дубава кричит:

«- Вы мне еще будете указывать, с кем я спать должен! Довольно мне акафисты читать! Можешь улепетывать, откуда пришел! Пойди и расскажи, что Дубава пьет и спит с гулящей девкой…

Лицо Дубавы потемнело. Он повернулся и пошел в комнату.

Эх, гад! - прошептал Корчагин, медленно сходя с лестницы».

Поборник нравственной чистоты и благородства, Николай Островский воспламеняет нас жгучей ненавистью ко всей мрази и нечисти старого мира.

В воспоминаниях о Николае Островском и критических статьях о Павке Корчагине больше всего внимания уделяется теме мужества. Но эта тема существует в романе Островского, как и в его жизни, не сама по себе. Она - часть целого, а не само целое.

Уместно напомнить, что крылатая фраза «вот где сталь закаляется», вынесенная затем писателем в заголовок романа, была произнесена Федором Жухраем, когда он увидел, с каким одухотворенным упорством молодые землекопы рыли косогор, чтобы проложить затем узкоколейку к лесу, - к топливу, в котором город нуждался, как в хлебе.

Корчагин не думал об отдыхе, не жаловался, не роптал. Случайно встретившая его, оборванного, худого, с воспаленными глазами, Тоня Туманова готова была посочувствовать, пожалеть: как это, мол, неудачно сложилась у него жизнь. Она полагала, что принадлежность к партии поможет сделать ему легкую карьеру. Он же окинул ее презрительным взглядом и ответил словами, полными гордости за свою судьбу. В короткой и напряженной сцене неожиданного столкновения Павла с девушкой, которую он в ранней юности трогательно любил, во весь рост встает образ Корчагина.

С этой сценой как бы перекликается другая. Несколько лет спустя, уже в годы мирного труда, в железнодорожных мастерских Корчагин поднял молодежь на уборку: мыли окна, чистили машины, сделали цех неузнаваемым.

С удивлением смотрел на это главный инженер Стриж. Ему непонятно было добровольное стремление людей к чистоте в цехе: «Ведь это вы проделали в нерабочее время?» - спросил он Корчагина. Тот ответил: «Конечно. А вы как же думали?.. Кто вам сказал, что большевики оставят эту грязь в покое? Подождите, мы это дело раскачаем шире. Вам еще будет на что посмотреть и подивиться».

Так же как и Туманова, Стриж не понимал глубоких побудительных мотивов, двигавших поступками Корчагина. Не корысть и не честолюбие, а иное, в корне отличное чувство руководило Корчагиным - чувство хозяина, человека, которому принадлежит этот новый, обретенный им мир.

Вспомним причину столкновения Корчагина с секретарем комсомольского коллектива мастерских Цветаевым. Столкновение произошло на заседании бюро комсомольского коллектива. Начальник цеха подал рапорт об увольнении комсомольца Костьки Фидина за то, что тот небрежно работает и ломает дорогой инструмент. Бюро цеховой комсомольской ячейки вступилось за Костьку. Администрация настаивала, и дело разбиралось на бюро коллектива.

«Цветаев вел заседание, развалясь в единственном мягком кресле, принесенном сюда из красного уголка. Заседание было закрытое. Когда парторг Хомутов попросил слова, в дверь, закрытую на крючок, кто-то постучал. Цветаев недовольно поморщился. Стук повторился. Катюша Зеленова встала и откинула крючок. За дверью стоял Корчагин. Катюша пропустила его.

Павел уже направился к свободной скамье, когда Цветаев окликнул его:

Корчагин! У нас сейчас закрытое бюро.

Щеки Павла залила краска, и он медленно повернул к столу:

Я знаю это. Меня интересует ваше мнение о деле Костьки. Я хочу поставить новый вопрос в связи с этим. А ты что, против моего присутствия?»

Корчагин остался, несмотря на пощечину. Его поддержал парторг. Цветаев выступил на бюро с хвостистской речью в защиту Костьки, он спекульнул на отсталых настроениях. Он думал и на этом нажить некоторый капитал, упрочить свой авторитет среди тех рабочих, которые сочувственно относились к Костьке.

В решительный момент Корчагин потребовал слова. Он выступил, резко обрушился на гнилую позицию Цветаева и потребовал исключить Фидина как лодыря и разгильдяя из комсомола.

Опираясь на основную массу комсомольцев - хороших производственников, Корчагин вел наступление против лодырей, разгильдяев, дезорганизаторов производства. И здесь он был в авангарде, на передовой линии огня. Ему - коллективисту, общественнику, коммунисту - было свойственно чувство ответственности за все происходящее. Вступив в партию, он требовал от себя самого беспощадного уничтожения каких бы то ни было проявлений безответственности. Когда секретарь райпарткома Токарев увидел перед собой две заполненные анкеты Корчагина, он спросил его:

«- Что это?»

Корчагин ответил:

Это, отец, ликвидация безответственности.

Думаю, пора. Если и ты того же мнения, то прошу твоей поддержки».

Труд Корчагина стал его счастьем. Именно это показал Островский с исключительной яркостью и убедительностью. Ничто, в том числе и болезни, не должны были, по его мнению, вызывать такую большую тревогу за состояние человека, как отсутствие в нем острого желания деятельности. Человек, лишенный жажды труда, находится в опаснейшем положении; о нем-то прежде всего следует беспокоиться. Островский считал сбою неподвижность и слепоту «сплошными недоразумениями», «сатанинской шуткой», потому что потребность в труде не только не угасла в нем в связи с болезнью, а неизмеримо выросла.

Его героическая энергия рождалась великой целью и устремлялась на служение этой великой цели.

Нравственной основой Корчагина, духовной силой и красотой его является большевистская идейность. В ней и только в ней ключ ко всему его образу, к любой его черте, к каждому поступку.

Дело не в том, что Корчагину якобы вообще не были свойственны какие бы то ни было человеческие слабости, а в том, что ему всегда удавалось побороть их. Мера, которой он себя мерил, была уздой для них. Они не могли торжествовать над тем, что он исповедовал; это значило бы изменить себе, предать свою веру и идеалы. А между тем слабости у Корчагина были. Имея это в виду, он говорил Рите: «Вообще же Корчагин в своей жизни делал большие и малые ошибки». Он совершал эти ошибки по молодости, по неопытности, по незнанию, но всякий раз умел извлекать из них полезное для себя зерно и совершенствоваться.

Воля - прежде всего власть над собой, способность управлять собой, сознательно регулировать свое поведение. Корчагин долго тренировал свою волю, учился преодолевать внешние и внутренние препятствия. Для него «хотеть» - означало «мочь». А. М. Горький писал, что уже и маленькая победа над собой делает человека намного сильнее. Корчагин же одержал множество побед, и не малых!

Когда мы говорим о корчагинском мужестве, то нужно прежде всего помнить характеристику мужества, данную товарищем Сталиным:

«Умение действовать коллективно, готовность подчинять волю отдельных товарищей воле коллектива, это именно и называется у нас настоящим большевистским мужеством. Потому, что без такого мужества, без умения преодолеть, если хотите, свое самолюбие и подчинить свою волю воле коллектива, - без этих качеств- нет коллектива, нет коллективного руководства, нет коммунизма».

В словах этих - ключ к пониманию того, как формировался герой. Большевистская партия воспитывала Корчагина, направляла его, вела. Усваивая уроки, преподанные партией, он продолжал постоянную, сложную внутреннюю работу над собой и по праву может служить образцом самовоспитания и самодисциплинирования.

Знакомясь с дневниками М. К. Павловского, мы обнаружили в них запись одной из бесед с Островским по этому поводу. Запись представляет огромный интерес. Речь зашла о воспитании воли; ведь каждый новый день жизни был для больного новым днем тяжелой работы над собой, битвой за свою жизнь и возможность творчества. Битва требовала сильного характера, несгибаемой воли. Доктор давно интересовался тем, как воспитывается такой характер, такая воля. Он прочитал уйму книг, где трактовалась эта тема, и поделился впечатлениями с Островским:

Я также много думал над этим вопросом, - сказал ему Островский. - Мне кажется, что для самовоспитания надо прежде всего призвать самого себя на собственный суровый беспристрастный суд. Следует ясно и точно, не щадя своего самолюбия и некоторой доли самовлюбленности, выяснить свои недостатки, свои пороки и по-большевистски решить раз навсегда: буду ли я с ними мириться или нет? Необходимо ли носить эту обузу за своими плечами, или я должен выбросить этот балласт за борт. Самокритика - весьма действенное средство, данное нам партией, товарищами Лениным и Сталиным, для перевоспитания людей. Это надо постоянно иметь в виду. Во-вторых, необходимо поставить себе определенную цель жизни, может быть разбив ее на ряд последовательных звеньев. Конечно, надо иметь достаточно здравого смысла, чтобы ставить себе цель по своим силам. Еще премудрый Кузьма Прутков заметил, что «нельзя объять необъятное».

Так вот, - продолжал Островский, - сделав смотр своей личности и наметив себе цель жизни, необходимо твердо итти по избранному пути, внеся те или другие поправки в свою работу… Работая над собой, нельзя предаваться случайным настроениям. Не следует преувеличивать свои силы, но, конечно, не преуменьшайте их. Надо верить в себя. Мои опыты в работе над собой показали, что при всякой, даже скромной работе надо прилагать максимум сил для ее наилучшего завершения. При неудаче надо не отступать, а итти снова и снова в атаку. Боевая жизнь научила нас этому.

Вы, Михаил Карлович, как-то говорили мне; что у итальянцев есть поговорка: для певца требуется прежде всего голос, голос и голос… Пародируя ее, я скажу: для того чтобы быть «человеком», достойным известного восклицания Горького, необходима воля, воля и воля. Для самокритики и сравнений, как мне кажется, имеет серьезнейшее значение наличие у каждого человека высоких образцов духовного величия, которым необходимо следовать, - я не говорю: слепо подражать. История показала, что многие выдающиеся люди в своем духовном развитии шли именно таким путем… Вот почему я приветствую начавшееся у нас в Союзе изучение биографий великих людей. Это очень важное, необходимое, большое дело. В самом деле, как много поучительного можно найти в биографиях Маркса, Энгельса, Ленина. Как много замечательного, могущего служить примером в жизни нашего вождя Иосифа Виссарионовича Сталина.

Для меня жизнь старых большевиков служит маяком, освещающим путь моей жизни, и образом, который я всегда держу перед умственным взором. Воспитывая себя на таких высоких образцах, надо пользоваться каждым случаем, чтобы поступать так, как поступил бы настоящий большевик, то-есть высокоорганизованный морально человек, с волевой установкой. Иначе говоря, необходимо энергично поддерживать в себе стремление поступать именно так, чтобы воспитывать у себя привычку быть таким, каким ты хочешь сделаться. Надо быть всегда активным в этом направлении, а не довольствоваться благими намерениями, о которых давно сказано, что «добрыми намерениями путь в ад вымощен». Про таких людей поэт Некрасов очень едко сказал в стихотворении «Рыцарь на час»:

Суждены вам благие порывы,

Но свершить ничего не дано…

У людей такого сорта чуть «до дела дойдет - замирает рука».

Попутно замечу на основании своего опыта: не следует думать о том, что тебя размагничивает и расслабляет, и, наоборот, надо почаще возвращаться с мыслями к важным для тебя предметам. Это, конечно, азбучная истина. Такими истинами мостовые вымощены, а все же они далеко не всеми осознаны, а тем более не всеми применяются для воспитания и самовоспитания.

Как только болезнь переходит в атаку, я отвечаю ей контратакой… Я ярко представляю себе созидание нового мира: вижу новые города, новых людей, новую жизнь. Я принимаю активное участие в этой жизни, и каждая мелкая деталь моей работы отчетливо встает передо мной до почти осязаемой четкости. Я переживаю радость творчества, а мои боли остаются где-то позади, в тумане.

Уверяю вас, Михаил Карлович, если дисциплина необходима для воспитания вообще, то она еще больше необходима для работы над собой. Трудно представить себе более отвратительный тип характера, чем характер медоточивого сентименталиста, который всю сбою жизнь «растекается мыслями по древу» и с биением кулака в грудь отдается чувствительным словоизлияниям, но в то же время не в состоянии совершить ни одного мужественного поступка…

Эта стройная система поистине выстрадана за годы тяжкой болезни, проверена в постоянном и последовательном самовоспитании, подтверждена изумительным результатом, который восхитил целый мир.

Могуча сила жизнеутверждающего оптимизма, которым проникнуты все эти приведенные доктором М. К. Павловским слова его пациента. Тою же силой Н. Островский наделил Павла Корчагина. Никогда Павел не становился рабом своих страстей и привычек. Однажды, как помнят читатели, у Корчагина завязался спор с товарищами, которые убеждали его в том, что привычка сильнее человека. Он сказал то, что думал: «Человек управляет привычкой, а не наоборот. Иначе до чего же мы договоримся?»

Корчагин научился управлять страстями и привычками настолько, что ряд эпизодов из книги «Как закалялась сталь» вошел в учебник психологии, как образец «волевого действия» .

Не ясно ли, что воля Корчагина есть производное от цели его стремлений? Известно, что чем выше цель стремлений человека, тем быстрее, всестороннее, общественно-полезнее развиваются его способности, таланты, все его душевные богатства. Низменные цели иссушают человеческую душу и плодят чертополох. Великие же цели делают человека великим.

Задумываясь о жизненном пути Павла Корчагина, читатели не зря вспоминают «Мартина Идена». Герой этой книги, бедный малограмотный матрос, так же как и Корчагин, становится писателем. Нищенствуя, изнемогая от адского труда, он добился успеха. Но вместе со сладостью богатства и славы он познал страшный яд морального опустошения. Ощутив состояние удушья, он кончает жизнь самоубийством.

Островский хорошо знал «Мартина Идена» и однажды сказал о нем:

Бился, бился человек, добился и нырнул в воду. Значит, нечего было ему нести, если все на трудной дороге расплескал и дошел до финиша с пустыми руками.

Такова горькая правда капиталистического мира, которую не смог скрыть Джек Лондон, не может скрыть ни один честный художник.

«Я - странное человеческое существо, - говорил он о себе, - которое, ожидая, что смерть освободит его, живет с закрытыми ставнями, не знает ничего о мире, неподвижно, как сова, и, как сова, видит немного лишь в темноте». Этот «неврастенический сноб» (по выражению Ромэна Роллана) ушел в себя и, чтобы заново пережить свою жизнь, поселился в крепости своего субъективного мира.

Корчагин не замыкался в самом себе. Он не искал романтического уединения. «Мне нужны люди… Живые люди! - говорил он секретарю райкома партии. - Я в одиночку не проживу». Им не овладело отчаяние. Его мировоззрение служило ему надежным мечом и щитом.

Идея коммунизма пронизала все его мышление. Она стала его сильнейшей и благороднейшей страстью, глубочайшим переживанием. Он не просто - разумом - постиг свой долг, узнал его, - он жил им! Это был воздух, которым он дышал.

«Свет погас» - так называется роман, написанный англичанином Редиардом Киплингом. Герой его - молодой, умный и талантливый художник Дик Хельдер был тяжело ранен на войне в Судане. Пуля задела зрительный нерв. Он возвратился к себе на родину, в Англию, и ослеп. Ужас и отчаяние быстро овладели этим человеком, утратившим связь с жизнью, превратившимся в одинокого и жалкого слепца. Печальна его судьба. «Не оставляйте меня, - умолял Хельдер друзей. - Вы не оставите меня одного, нет? Я ничего не вижу. Понимаете вы это? Тьма, черная тьма! И у меня такое чувство, как будто я все время куда-то падаю». Те утешали его: «Мужайтесь!» Его оставили все, даже любимая Мэзи, которой он вечно бредил, даже его лучший друг Торпенгоу. «Я выбыл из строя, я мертв», - произносит Дик. И, как следовало ожидать, лишь «сострадательная пуля сжалилась над ним и пробила ему голову»,

Глаза Корчагина были также закрыты. Но свет для него не погас, он не утратил связи с жизнью, не остался одиноким и жалким слепцом, потому что свет молодого мира - свет коммунизма - озарял его путь, укреплял его душевные силы, делал его непобедимым и всепобеждающим. «Я выбыл из строя, но я жив, я возвращусь в строй», - сказал он твердо и убежденно. Тьма, черная тьма, грозившая ему гибелью, отступила и пала перед его мужеством.

В ожидании казни Юлиус Фучик писал жене из тюрьмы Панкрац:

«Никакая буря не выворотит дерево с крепкими корнями. В этом их гордость. И моя тоже».

Идейные корни Корчагина были крепки, они глубоко сидели в народной почве. Потому-то его и не могла повалить никакая буря.

Скажите, если бы не коммунизм, вы могли бы так же переносить свое положение? - спросил Островского корреспондент английской газеты «Ньюс кроникл».

Островский ответил:

«- Когда кругом безотрадно, человек спасается в личном, для него вся радость в семье, в узком личном кругу интересов. Тогда несчастья в личной жизни (болезнь, потеря работы и т. д.) могут привести к катастрофе - человеку нечем жить. Он гаснет, как свеча. Нет цели. Она кончается там, где кончается личное. За стенами дома - жестокий мир, где все друг другу враги. Капитализм сознательно воспитывает в людях антагонизм, ему страшно объединение трудящихся. А наша партия воспитывает глубокое чувство товарищества, дружбы. В этом огромная духовная сила человека - чувствовать себя в дружеском коллективе…

Партия воспитывает в нас священное чувство - бороться до тех пор, пока есть в тебе искра жизни. Вот в наступлении боец падает; и единственная боль от того, что он не может помочь товарищам в борьбе. У нас бывало так: легко раненные никогда не уходили в тыл. Идет батальон, и в нем человек двадцать с перевязанными головами. Создалась такая традиция борьбы…»

Воспитанник партии Корчагин был человеком воинствующего коммунистического мужества. Ему было по кому равняться, на кого походить.

«Вся жизнь наших вождей, вся жизнь подпольщиков-большевиков - чудесный, прекрасный пример мужества, - говорил Островский. - В самые черные годы реакции, когда царизм давил всякое проявление революционной мысли, наша старая гвардия большевиков ни на минуту не отступала, верила в победу, и только благодаря беспредельному мужеству, благодаря огромной вере в победу она привела страну нашу к этим славным, прекрасным победным дням».

Разве мог вести себя иначе внук и сын этих людей?

В 1907 году И. В. Сталин напечатал в газете «Дро» статью «Памяти тов. Г. Телия» - безупречного и неоценимого для партии человека. Он пал жертвой проклятого старого строя. Тюрьма наделила его смертельным недугом, он заболел чахоткой и от нее умер.

«Телия знал роковое состояние своего здоровья, но не это тревожило его. Его беспокоило лишь одно - «праздное сидение и бездействие». «Когда же я дождусь того дня, когда по-своему развернусь на просторе, снова увижу народную массу, прильну к её груди и стану служить ей», - вот о чём мечтал запертый в тюрьме товарищ».

Читаешь эти дорогие строки и думаешь: а ведь Корчагин такой же, у него тот же стойкий революционный характер.

«Изумительные способности, неиссякаемая энергия, независимость, глубокая любовь к делу, геройская непреклонность и апостольский дар - вот что характеризует тов. Телия» .

И отсюда тянутся живые нити к Корчагину.

Товарищ Сталин писал:

«Только в рядах пролетариата встречаются такие люди, как Телия, только пролетариат рождает таких героев…»

Разве слова эти не относятся целиком к Корчагину?!

В черные годы царизма Феликс Эдмундович Дзержинский, томясь в варшавской цитадели, писал: «На мою душу, как зловещая тень, падает мысль: «Ты должен умереть, это самый лучший путь». Но и тогда, в тяжелые минуты усталости духа, он, видя приближающееся «время песни», говорил: «Нет! Я буду жить!»

Как же должен был поступить Павел Корчагин, когда это «время песни» пришло?

Дзержинский же писал в январе 1914 года:

«…Способность моя к умственному труду за последнее время почти совсем исчерпалась при прямо-таки ужасающей потере памяти. И не раз возникает мысль о полной неспособности в будущем жить, быть полезным. Но я говорю тогда себе: тот, у кого есть идея и кто жив, не может быть бесполезным. Только смерть, когда придет, скажет свое слово о бесполезности… А пока теплится жизнь и существует сама идея, я буду землю копать, делать самую черную работу, отдам ей все, что смогу. И эта мысль успокаивает, дает возможность переносить муку. Нужно свой долг выполнить, свою судьбу пройти до конца. И даже тогда, когда глаза уже слепые и не видят красоты мира, душа знает об этой красоте и остается ее слугой. Муки слепоты остаются, но есть нечто высшее, чем эта мука, - есть вера в жизнь, в людей. Есть свобода и сознание неизменного долга».

Павел Корчагин - солдат этой героической армии революции. Он принадлежит к идейным людям, которых действительно вывести из строя может только смерть, они всегда выполняют свой долг и «проходят свою судьбу» до конца.

«Нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять». Верный этим словам вождя, Корчагин стремится соответствовать им всегда и во всем. Он понимает, что органическое свойство большевика - преодолевать все и всяческие препятствия на пути к цели. У людей идейно нестойких трудности порождают уныние, неверие в свои силы, пессимизм. У людей же идейно вооруженных трудности вызывают прилив энергии, напряжение воли. Такие люди закаляются в борьбе и выходят из нее еще более окрепшими. Пройдя через раскаленное горнило, они превращаются не в пепел, а в сталь.

Товарищ Сталин писал «О задачах комсомола» в 1925 году:

«Мы не можем уподобляться расслабленным людям, бегущим от трудностей и ищущим лёгкой работы. Трудности для того и существуют, чтобы побороться с ними и преодолеть их. Большевики погибли бы наверняка в своей борьбе против капитализма, если бы они не научились преодолевать трудности. Комсомол не был бы комсомолом, если бы он боялся трудностей».

Комсомолец Корчагин был надежным помощником партии. Он не искал легких путей. Трудности не пугали его. Когда на строителей узкоколейки в Боярке напала банда Орлика, часть беспартийных рабочих самовольно бросила работу и, не ожидая поезда, ушла по шпалам в Киев. В то же время губкомпарт получил телеграмму: «С напряжением всех сил приступаем к работе. Да здравствует коммунистическая партия, пославшая нас! Председатель митинга - Корчагин».

Будучи комсомольцем, Корчагин считал своей святой обязанностью выполнять любое задание родной партии. Вступив в ее ряды, он с еще большей ответственностью стал относиться к своему партийному долгу. Корчагин произносил: «Моя партия», - и мы знаем, что для него не существовало родства более близкого и более крепкого. «Я - маленькая капля, в которой отразилось солнце - Партия», - гордился Островский.

Вот почему так исключительно напряженно жил Корчагин в тот период, когда троцкистские изменники атаковали нашу партию. Корчагин ринулся в схватку. Он был пламенным бойцом за идейную чистоту партийного знамени.