Обсуждение:Кентерберийские рассказы. Д

Чосер обладал замечательными по его времени познаниями в области астрономии. Он написал для сына «Трактат об астролябии». По словам одного исследователя, «он предпочитал циферблат звезд и календарь Зодиака». Для него характерно не прямое обозначение времени, а косвенные астрономические указания, определяющие время. Все они, по изысканиям позднейших исследователей, безошибочно указывают точную дату. (Ср. рассказ рыцаря, пролог юриста, рассказ капеллана и пр.) По вычислению самого Чосера в его «Астролябии», солнце выходит из знака Овна после 11 апреля, а паломничество в Кентербери, по указанию в прологе к рассказу юриста, приурочено к 16–20 апреля (вероятнее всего – 1387 г.).

Фома Бекет (1118–1170 гг.) – архиепископ Кентерберийский, канцлер Генриха II, боролся с королем за независимое положение церкви и был убит слугами короля. Позднее канонизирован католической церковью.

Табард – расшитая гербами безрукавная епанча, которую ноли поверх вооружения как отличительный знак в бою. Позднее тала одеянием парламентеров и герольдов. Изображение такой панчи, укрепленное на горизонтальном шесте, служило вывеской таверны Гарри Бэйли, в которой произошла встреча паломников Чосера. В книге 1598 г. (Speght, «Glossary to Chaucer» – «Глоссарий к Чосеру») таверна эта упоминается как существовавшая еще под старым названием. До конца XIX в. она была известна под искаженным названием «Харчевня Тальбот» (на Хай-стрит, в предместье Лондона Соуерк).

По мнению Лаунсбери («Students in Chaucer», 1892), Чосер, описывая рыцаря, имел в виду Генри Болингброка, графа Дарби, герцога Герфордского, позднее короля Генриха IV. В юности он участвовал в крестовых походах, в 1390 г. двадцатичетырехлетним рыцарем воевал с маврами и участвовал в походах Тевтонского ордена на Литву. Хотя возраст и нрав рыцаря и Болингброка далеко не совпадают, весьма правдоподобно предположение Лаунсбери, что Чосер, стремясь косвенно изобразить подвиги Генриха, сына своего покровителя герцога Ланкастерского, соединил воедино его образ с образом деда его – первого графа Дарби.

По упоминанию французского летописца Фруассара, Александрия была взята в 1365 г. кипрским королем Петром Лузиньяном, который «освободил от неверных» также Саталию (ныне Адалия, в Малой Азии) в 1352 г. и Лайас (ныне Айас, в Армении) в 1367 г., «равно как многие другие города в Сирии, Армении и Турции».

Алжезир (ныне Алхесирас) был взят у мавров в 1344 г., причем в осаде его участвовали английские рыцари, графы Дарби и Солсбери. Таким образом, боевая деятельность рыцаря охватывает около двадцати пяти лет.

Когда в эпоху Столетней войны англичане ввели нечто вроде общеобязательной военной службы и организовали против французской рыцарской конницы пехоту как главный род оружия, именно йомены, вооруженные «большим луком», составили основной костяк этой пехоты. Стрелы йоменов гораздо больше, чем рыцарские копья, помогали англичанам побеждать французов.

«Большой лук», изготовленный из испанского тиса, размером больше роста стрелка, был настолько легок, гибок и удобен, что английские лучники выпускали по двенадцать стрел в минуту. По свидетельству очевидца боя при Креси, итальянца Джиованни Виллани, эти луки стреляли втрое, а по другим источникам, и вшестеро скорее массивных французских и генуэзских арбалетов. Эта скорострельность и дальнобойность лука (250–300 м), меткость английских лучников и сила, с какой их метровые стрелы пробивали лучшие кольчуги и поражали коней, заставляя рыцарей спешиваться и падать под тяжестью вооружения, – вот что в значительной степени определило исход сражений при Креси, Пуатье и Азенкуре.

Образок св. Христофора, патрона лесников, был в средние века очень распространен как своего рода амулет, ограждающий от опасностей на войне и охоте.

Усиленное подчеркивание Чосером образованности и хороших манер аббатисы указывает, что ее аббатство, подобно известному аббатству св. Марии в Винчестере, было своего рода институтом благородных девиц и убежищем для знатных дам.

Существует предание о том, что св. Элигий (фр. Элуа, род. ок. 588 г.) решительно отказался дать клятву королю Дагоберу. Таким образом, выражение Чосера «клянусь св. Элигием» некоторые исследователи толкуют как идиоматический оборот, обозначающий, что аббатиса вовсе не клялась; другие (Лоуэс и Мэнли) считают, что она клялась самым модным и фешенебельным святым того времени.

Очевидно, на том грубоватом англо-норманнском языке, который долго сохранялся в Англии как язык двора, суда и монастырей. Язык этот сильно отличался от живого французского (парижского) говора.

Нужно иметь в виду, что в Англии вилки вошли в обиход только в середине XVII века, и поэтому за обедом особенно ясно обнаруживалось хорошее воспитание в манере ловко и опрятно орудовать ножом и пальцами.

«Amor vincit omnia». – Этот девиз, очевидно, заимствованный из стиха 69 эклоги X Вергилия «Omnia vincit amor», возможен был на застежке четок (фермуаре) монахини как двусмысленный вариант евангельского текста «Превыше всего любовь» (I поел, к Коринфянам, XIII, 13).

Устав Маврикия и Бенедикта. – Постановления св. Маврикия и св. Бенедикта Нурсийского, основателя ордена бенедиктинцев (V–VI вв.), были старейшими монастырскими уставами католической церкви. Здесь мы имеем косвенное указание на то, что перед нами сановный монах-бенедиктинец, в отличие от кармелита, монаха нищенствующего ордена. Почти каждая деталь в описании образа жизни и одежды бенедиктинца (охота, пирушки, дорогой мех, золотая застежка, сапоги, уздечка с колокольчиками и пр.) является вопиющим нарушением не только монашеского устава, но и многочисленных светских постановлений того времени, направленных против роскоши.

Кармелит – представитель одного из четырех нищенствующих монахов-миноритов (кармелиты, августинцы, францисканцы и доминиканцы). Основанные в середине XII и начале XIII в. в целях религиозной пропаганды среди неимущих слоев, ордена эти в первое время требовали от своих монахов выхода из затвора, подвижнической жизни, отречения от всяких земных благ, помощи прокаженным, нищим и больным. Однако очень скоро, и, во всяком случае, ко времени Чосера (XIV в.), нищенствующие братья выродились в обычных монахов-тунеядцев, прихлебателей и лентяев, не заглядывавших в городские трущобы и больницы, но ставших завсегдатаями богатых купеческих и дворянских домов.

Чосеров кармелит был «лимитур», брат сборщик с ограниченными правами, позволявшими ему собирать милостыню только в определенном круге, во избежание столкновений с соперниками, сборщиками других монастырей.

Франклин – представитель зажиточных земельных собственников, главным образом из старых деревенских англосаксонских родов. Наследственные поместья франклинов были свободны от налогов и феодальных повинностей, которыми король облагал поместья, дарованные им своим норманнским вассалам. С. 35. Рота – инструмент вроде скрипки.

Восьмидесятые годы XIV столетия были временем упадка недавнего могущества Англии. Враг стал угрожать ее морским путям. Немудрено, что это волновало нарождающееся английское купечество и что оно приняло свои меры. Для охраны морских путей уже в 1359 г. был установлен сбор с «тоннажа и веса» в шесть пенсов с фунта перевозимых товаров. Деньги эти шли на построение военного флота, и налог был, в сущности, платой королю за охрану.

Одна из главных дорог морской торговли того времени из голландского порта Миддлбург (на о. Вальхерен) в Оруэлл (на месте теперешнего Гарвича на восточном побережье Англии).

Следовательно, студент преодолевал лишь второе из семи «свободных искусств» подготовительного курса, которые обычно проходились в средние века в таком порядке: 1. Грамматика. 2. Логика. 3. Риторика. И второй концентр: 1. Арифметика. 2. Геометрия. 3. Музыка. 4. Астрономия. Все эти семь предметов считались общеобразовательными, а далее шла специализация по отраслям: богословие, юриспруденция и медицина (которая обнимала все естественные науки, в том числе и астрологию).

«Наши отцы (да и мы сами также) часто спали с хорошим круглым поленом под головою вместо подушки… Подушки, говорили нам, нужны только поженицам», – писал В. Гаррисон еще в 1580 г. («Description of England»).

Цифра немалая для того времени, если вспомнить, что библиотека самого Чосера, разносторонне образованного человека, насчитывала шестьдесят книг и составляла большую ценность.

Юрист. – Речь идет о докторе прав (Sergeant of Law) – юристе высшей квалификации, со стажем не менее шестнадцати лет, которого специальный королевский патент уполномочивал председательствовать в судах присяжных и защищать интересы короны в особо важных случаях, давая также право вести процессы в палате общин. Таких юристов во времена Чосера насчитывалось не более двадцати человек.

Во времена Чосера лондонские суды среди дня закрывались, и юристы вместе со своими клиентами собирались для совещаний и консультаций на паперти собора св. Павла, которая служила своеобразной юридической биржей.

Культура Возрождения с её идейной основой - философией и эстетикой гуманизма - возникает преждевсего на итальянской почве. Неудивительно, что влияние Италии можно заметить у всех английскихписателей эпохи Возрождения. Но гораздо заметнее, чем влияние итальянского образца, самобытныйхарактер английской культуры этого времени. Трагическая судьба свободного крестьянства в эпохупервоначального накопления, быстрая ломка средневековых порядков под натиском силы денег, развитиенационального государства с его протигоречиями - всё это придаёт общественным вопросам в Англииособую остроту. Широкий народный фон английского Возрождения - его основное достоинство, источниктаких достижений XVI столетия, как «Утопия» Томаса Мора и театр Шекспира.

Англииский гуманизм .Раннее английское Возрождение относится к XIVв.; наиболее выдающимися представителями его былиДжеффри Чосер и Уильям Ленгленд.Феодальные междоусобицы XV в. надолго задержали развитие английского гуманизма. В начале XVI столетияснова оживает гуманистическая литература.Рассадником новых гуманистических идей явился Оксфордский университет. Правда, эти идеи нередкоимели богословскую оболочку; в этом отношении Англия походила на Германию. Английские гуманисты Гросин, Линекр и Джон Колет, ездившие вИталию, увлекаются там преимущественно филологическими изысканиями, не проявляя интереса кнатурфилософским и эстетическим проблемам. Свою филологическую учёность они используют чаще всегодля изучения вопросов религии и морали. Ноглавной фигурой среди оксфордских гуманистов был Томас Мор.

«Утопия» Томаса Мора

Канцлер Генриха VIII Томас Мор воочию наблюдал начало глубокой перемены в положениитрудящихся классов Англии, картину народных бедствий, вызванных прежде всего системой огораживаний. Всвоём романе-трактате «Золотая книга, столь же полезная, как и забавная, о наилучшем устройствегосударства и о новом острове Утопии» (латинский текст - 1516 г., первый английский перевод - 1551 г.)Мор в беспощадно резком свете изображает Англию XVI в. с тунеядством её высших классов и кровавымзаконодательством против экспроприированных, Англию, где «овцы поедают людей». Из своего описанияанглийской действительности Мор делал вывод: «Где только есть частная собственность, где всё мерят наденьги, там вряд ли когда-либо возможно правильное и успешное течение государственных дел». Гениальность его основной идеи достаточно ярко выражена впринципе обязательного для всех труда, в предвидении уничтожения противоположности между городом идеревней, между умственным и физическим трудом, в отрицании эксплуатации человека человеком. КнигаМора была живым откликом на процесс развития капиталистических отношений в Англии и выражала самыеглубокие чаяния английских народных масс. Коммунистический идеал Мора был как бы фантастическимпредвосхищением будущего.

В средние века критика частной собственности выступала обычно в религиозном облачении. Мор очистилэту критику от её мистической оболочки и связал её с политическими, экономическими, моральными ифилософскими вопросами.. Некоторое время могло казаться, чтотакие идеи Мора, как установление мирных отношений между государствами, сокращение государственныхрасходов и т. п., оказывают влияние на политику двора. Тем не менее различие целей неизбежно должнобыло привести к резкому конфликту между королём и его канцлером. Мор выступил решительнымпротивником английской реформации. По требованию короля лорд-канцлер был осуждён. Во второй половине века окончательно утверждается светская культура. Гуманистические тенденции в творчестве Д. Чосера, новаторский характер поэмы «Кентерберийские рассказы». Новшества Чосера (1343 - 1400): Отказываясь от аллитерационного стиха, он разрабатывает основы английского силлабо-тонического стихосложения. Используя опыт современных ему итальянских и французских писателей, он обогащает английскую литературу новыми жанрами, внося в их разработку много самостоятельного и оригинального (психологический роман в стихах, стихотворная новелла, ода). Чосер закладывает основы сатирической традиции в литературе Англии. Всеми своими корнями творчество Чосера было связано с национальной жизнью Англии. Этим и объясняется то обстоятельство, что он писал только по-английски, хотя превосходно знал латинский, французский и итальянский языки. Чосер внес крупный вклад в становление английского литературного языка. К творчеству Боккаччо Чосер обращался неоднократно. Из произведений Боккаччо («Декамерон», поэма «Тезеида») он заимствует сюжеты и образы и для своих «Кентерберийских рассказов». Однако при сравнении Чосера с Боккаччо обнаруживается существенное различие: в новеллах Боккаччо главное - фабула, действие, а у Чосера основное заключается в характеристике персонажа. Боккаччо закладывает основы повествовательного искусства эпохи Возрождения; творчество Чосера несет в себе зачатки драматургического искусства. Чосер ввел кольцевую композицию, которая позже использовалась другими авторами. Основным произведением Чосера, которое составило целую эпоху в истории английской литературы и обозначило поворотный момент в ее развитии, явились «Кентерберийские рассказы». Чосер создал широкую и яркую картину современной ему Англии, представив ее в галерее живых и полнокровных образов. Книга открывается «Общим прологом», в котором обрисован облик каждого из действующих лиц. В «Общем прологе» раскрывается композиционный принцип, используемый Чосером. Хозяин харчевни Гарри Бейли предлагает богомольцам рассказывать занимательные истории, чтобы скоротать путь в Кентербери и обратно. Из этих рассказов, каждый из которых представляет собой завершенную поэтическую новеллу, и состоит книга Чосера. В данном случае Чосер использует композиционный принцип «Декамерона» Боккаччо, утвердившего в европейской литературе прием сюжетного обрамления книги новелл. Однако нельзя не заметить, что «Кентерберийским рассказам» свойственно более органичное взаимодействие «рамочного повествования» с содержанием рассказываемых паломниками новелл. Несколькими штрихами Чосер обрисовывает внешний вид каждого из паломников, его костюм и повадки. Уже по этим лаконичным замечаниям можно представить людей вполне определенной эпохи, определенного социального слоя общества. «Кентерберийские рассказы» передают атмосферу переломной эпохи, современником которой был Чосер. Феодальный строй изживал себя. Определение Чосера как «отца реализма» в новой европейской литературе относится, конечно, в первую очередь к его искусству портрета. Мы имеем право говорить именно о ранней форме ренессансного реализма как творческого метода, который подразумевает не только правдивое обобщенное изображение человека, типизирующее определенные общественные явления, но и отражение изменений, происходящих в обществе и в человеке. Английское общество, каким оно изображено в портретной галерее, созданной Чосером, - это общество в движении, развитии. Это уже не старая Англия, какой она вступила в Столетнюю войну, это общество переходного периода, где феодальные порядки сильны, но устарели, где люди новых профессий, связанных с развивающейся жизнью города, составляют заметное большинство. Чосер критически изображает не только старые, уходящие сословия, но и хищного, жадного до наживы купца, мельника, шкипера, мажордома. С другой стороны, он сочувственно обрисовал крестьянина, ремесленника, студента - трудовую Англию, умеющую, однако, повеселиться и порадоваться жизни.

Двадцать девять паломников собирались идти в Кентербери, к мощам святого. Они встретились в харчевне, ужинали и разговаривали. Паломники занимались разными делами в жизни и были из разных классов.

Среди паломников был Рыцарь, который совершил немало подвигов, участвовал во многих сражениях. Он был с сыном. Там был еще Лесник, на нем была зеленая одежда, Настоятельница монастыря, опрятная и приятная женщина, с ней были Монахиня и Священник. Она общалась с Монахом. Он был веселый и толстый, он любил охотиться. Недалеко от него сидел Сборщик податей. Рядом был Купец. Он был человеком бережливым и богатым. В харчевне были Студент, Шериф (богатый землевладелец), который любил выпить и вкусно поесть. Неподалеку сидели хороший Повар, Ткач. Также за столом сидели Ткачиха, Шапочник, искусный Доктор, милосердный и справедливый Священник, Пахарь, Обойщик, Плотник. Напротив них сидел Мельник. А рядом сидели Эконом, Пристав, Мажордом. Еще среди паломников были Продавец, Кулачный боец, Красильщик, Шкипер, Юрист.

Владелец таверны посоветовал паломникам рассказывать разные истории в дороге, те согласились.

Рыцарь первый начал рассказ о Тесее. Он убил злого Креона, заключил в плен его друзей. Они влюбились в Эмилию (сестру жены Тесея). Тесей разрешил им сразиться за руку Эмилии. В итоге, Эмилия и Паламон поженились.

Мельник рассказал про то, как студент обхитрил плотника и заполучил его жену.

Следующий рассказывал Врач о Виргинии. Его дочь была красива. Судья округа хотел обхитрить Виргиния и заполучить его дочь. Но его план не сработал.

Рассказ Эконома завершает произведение. У Феба была белая ворона. Он не выпускал свою жену из дома. Пока Феба не было дома, к ней пришел любовник. Когда муж пришел домой, ворона всё ему рассказала. Он убил жену, загоревал, проклял ворону, та стала черной и потеряла свой чудесный голос.

Произведение учит тому, что люди из разных классов с разными характерами, объединенные одной идеей, могут найти общие темы для разговора.

Картинка или рисунок Кентерберийские рассказы

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

• Краткое содержание Бунин Господин из Сан-Франциско

  Господин из Сан-Франциско, чьего имени никто не мог запомнить, отправился в путешествие в Европу со своей женой и дочерью. Всю жизнь он усердно трудился, мечтая о счастливом будущем, и теперь решил взять отдых. Люди, на которых он раньше равнялся

• Краткое содержание Свет в августе Фолкнер

  Произведение начинается с момента, когда главная героиня Лина Гроув, будучи беременной, прибывает в город Джефферсон, находящийся в штате Миссисипи. Девушка понесла от молодого человека

• Краткое содержание Судьба барабанщика Гайдар

  В одной деревне жил себе обыкновенный мальчик. Он ходил в школу, и всё у него было не плохо, даже учился играть на барабане. Отец рано овдовел, и привёл сыну мачеху Валентину.

• Краткое содержание Тургенев Бирюк

  В лесу героя застаёт сильнейший дождь. Охотник вдруг видит мужика – высокого и плечистого. Оказывается, что это лесник Фома, о котором наслышан герой. Леснику этому дали в народе прозвище Бирюк, что означает одиночка волк.

• Краткое содержание Дидро Монахиня

  В этом литературном шедевре рассказывается о молодой послушнице монастыря св. Марии Сюзанне Симонен, которая сидя в келье, обращается в своих записках, а именно их представляет повествование, к маркизу де Круамару.

35: Но все же, пока и место есть, и время,

37: Мне кажктся, что было бы уместно

38: Рассказать вам о положении

39: Каждого из них, как мне они казались,

40: И какие они были, и какой степени,

41: И еще об их нарядах…

Рассказ повествует о любви двух кузенов - Паламона и Арситы - к невестке герцога Афин, Эмилии. Кузены, будучи царевичами враждебного государства, заточены в темнице по приказанию Тезея, с высокой башни которой по случайности видят Эмилию и оба влюбляются в нее. Между кузенами вспыхивает вражда, и когда Тезей узнает о соперничестве между двумя братьями, он устраивает рыцарский турнир, обещая отдать победителю Эмилию в жены. По вмешательству богов, побеждает Паламон; Арсита гибнет по случайности; рассказ заканчивается свадьбой Паламона и Эмилии.

Следует отметить, что рассказ Рыцаря - один из самых длинных рассказов, представленных пилигримами. Создается впечатление о торжественности, величественности повествования, так как рассказчик часто отступает от основного действия, представляя слушателям большие отрывки детализированных описаний, зачастую не относящихся к самому развитию сюжета (описание женщин Фив, оплакивающих гибель мужей, описание храмов, празднеств, сражений). Причем, Рыцарь, по мере повествования, несколько раз прерывает сам себя, возвращаясь к главным героям и к основному развитию сюжета:

«Длинные отрывки, представляющие описания храмов, обрядов, доспехов воинов, подчеркивают вычурную роскошь рыцарской жизни. Описания богаты образностью и метафоричны, хотя, как отмечают некоторые исследователи, стандартны: "…Palamon in this fightyng were a wood leon, and as a crueel tigre was Arcite…" ("…Паламон в сраженьи этом как безумный лев, и как свирепый тигр -- Арсита…"); при описании пленников, Паламона и Арситы; автор не выходит за пределы стандартных эпитетов: "woful" ("бедный"), "sorweful" ("грустный"), "wrecched" ("несчастный"), "pitous" ("жалкий") - эпитеты, повторяющиеся на протяжении всего повествования» .

Центральными фигурами повествования (разворачивание действия) являются Паламон и Арсита, но большинство исследователей отмечают, что центральным образом является герцог Тезей. Он представлен в самом начале рассказа как идеальный образ, воплощение благородства, мудрости, справедливости и воинских достоинств. Повествование открывается представлением герцога, описанием его достоинств, хотя было бы логичным ожидать в самом начале рассказа представление центральных фигур повествования, Паламона и Арситы. Тезей предстает как образец рыцарства, идеальная фигура, а далее - судья в споре между Арситой и Паламоном. Величие герцога подтверждается военными победами и богатством:

Тезей является образом идеальным в плане рыцарских достоинств: он защищает тех, кто в этом нуждается, обладает рыцарской доблестью в сражениях, рассудителен в спорных делах, чуток к страданиям других. Итак, как мы убедились, герцог Афин, Тезей, представлен читателю как образец рыцарского поведения, идеальный образ, который затем выступит как судья в споре между двумя братьями.

«Структура рассказа необычна для простого повествования как развития какого-либо сюжета. Симметрия структуры рассказа, симметрия образов, вычурные статичные описания, богатый символизм предполагают не фокусирование внимания на поисках искусно вырисованных образов, не на моральных выводах - все внимание читателя сосредотачивается на эстетическом впечатлении от рассказа» .

На лексическом уровне было отмечено большое количество эпитетов (при описании персонажей, храмов, обрядов), но стандартность, повторяемость эпитетов не позволяет определить стилистическую окрашенность текста. В большей мере стилистическая окраска текста, лиризм рассказа представлен при помощи параллельных конструкций, перечислением (то есть, на синтаксическом уровне).

«Представленные образы в большей степени символичны, чем реальны. Образы раскрываются структурой рассказа - структура предполагает роль и положение каждого героя в рассказе, его характеристики (если есть таковые), символизм» .

Рассказ представляет читателю дополненный образ Рыцаря как образ романтического героя.

Это доказывает присутствие в данном произведении элементов рыцарского романа.

Вместе с тем, Чосер переосмысливает жанровую традицию рыцарского романа. Писатель представляет все персонажи, как неповторимые индивидуальности, обстоятельно подходит к их описанию; создает идеальный образ Рыцаря, как воплощение достоинства благородства и чести; употребляет большое количество эпитетов и метафор; особенно богаты образностью его описания природы и местности.

1.3. ВЛИЯНИЕ ДРУГИХ ЖАНРОВ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ НА «КЕНТЕРБЕРИЙСКИЕ РАССКАЗЫ»

Как было сказано ранее, «Кентерберийские рассказы» представляют собой энциклопедию поэтических жанров: здесь и куртуазная повесть, и бытовая новелла, и лэ, и фаблио, и басня, и пародия на рыцарскую авантюрную поэзию, и дидактическое повествование в стихах.

Басенный характер имеют рассказы монастырского капеллана и эконома. Рассказ продавца индульгенций перекликается с од­ним из сюжетов, использованных в итальянском сборнике «Новеллино», и содержит элементы фольклорной сказки и притчи (поиски смерти и роковая роль найденного золота приводят к взаимному истреблению друзей).

Наиболее ярки и оригинальны рассказы мельника, мажордо­ма, шкипера, кармелита, пристава церковного суда, слуги каноника, обнаруживающие близость к фаблио и вообще к средневеко­вой традиции новеллистического типа.

Духом фаблио веет и от рассказа батской ткачихи о самой себе. В этой повествовательной группе - привычные как для фаблио, так и для классической новеллы темы адюльтера и свя­занные с ним приемы плутовства и контрплутовства (в расска­зах мельника, мажордома и шкипера). В рассказе пристава цер­ковного суда дана ярчайшая характеристика монаха, вымогаю­щего дар церкви у умирающего, и саркастически описывается грубая ответная шутка больного, вознаграждающего вымогате­ля вонючим «воздухом», который еще нужно разделить между монахами. В рассказе кармелита фигурирует в таком же сати­рическом ключе другой вымогатель, «хитрец» и «лихой ма­лый», «презренный пристав, сводник, вор» . В момент, когда церковный пристав пытается обо­брать бедную старушку, а та в отчаянии посылает его к черту, присутствующий при этом дьявол уносит душу пристава в ад. Рассказ слуги каноника посвящен популярной теме разоблачения плутовства алхимиков.

Таким образом, мы пришли к выводу, что «Кентерберийские рассказы» Дж. Чосера являются уникальной энциклопедией средневековых литературных жанров. Среди них и куртуазная повесть, и бытовая новелла, и лэ, и фаблио, и народная баллада, и пародия на рыцарскую авантюрную поэзию, и басня, и дидактическое повествование в стихах.

2. РЕАЛИЗМ ДЖ. ЧОСЕРА И ЖАНРОВАЯ СПЕЦИФИКА ЕГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ

«Суть и основа книги - это ее реализм. Она включает портреты людей, их оценку, их взгляды на искусство, их поведе­ние- словом, живую картину жизни» .

Недаром Горький назвал Чосера “отцом реализма”: сочная живопись портретов современников в его стихотворных “Кентерберийских рассказах” и еще больше их общая концепция, столь явное столкновение старой феодальной Англии и новой Англии купцов и авантюристов,- свидетельствуют о принадлежности Чосера к литературе Возрождения.

«Но категория реализма представляет собой явление сложное, не по­лучившее пока однозначного определения в научной литературе. В ходе дискуссии 1957 г. выявилось несколько точек зрения на реализм. Сог­ласно одной из них реализм, понимаемый как правдоподобие, верность действительности, может быть обнаружен уже в самых ранних памят­никах искусства. С другой точки зрения, реализм как художественный метод познания действительности возникает лишь на определенном этапе истории человечества. Относительно времени его зарождения среди сторонников этой концепции нет полного единства. Одни считают, что условия для возникновения реализма складываются только в XIX в., когда литература обращается к изучению социальной действительно­сти» . Другие связывают генезис реалистического искусства с эпохой Возрождения, полагая, что в это время писатели начинают анализиро­вать влияние общества и истории на человека.

Оба эти суждения в определенной мере справедливы. Действитель­но, реализм как художественный метод получил полное развитие толь­ко в XIX в., когда в европейских литературах сложилось направление, известное под названием критического реализма. Однако, как и всякое явление в природе и обществе, реализм возник «не сразу, не в готовом виде, но с известной постепенностью, переживая более или менее дли­тельный процесс становления, формирования, созревания» [цит. по 8, 50]. Закономер­но поэтому, что некоторые элементы, отдельные стороны реалистическо­го метода встречаются и в литературах более ранних эпох. Исходя из этой точки зрения, мы постараемся выяснить, какие элементы реалисти­ческого метода проявляются в «Кентерберийских рассказах» Чосера. Как известно, один из важнейших принципов реализма заключа­ется в воспроизведении жизни в формах самой жизни. Эта формула, однако, не предполагает обязательной для произведений всех истори­ческих периодов реалистичности или правдоподобия в современном смысле этого слова. Как справедливо отмечает акад. Н. И. Кондрад: «Понятие «действительность» несло в себе разное содержание для писа­телей разных веков. «Любовный напиток в романе „Тристан и Изоль­да" совсем не „мистика", а просто продукт фармакологии того вре­мени. . .»» .

Представление о действительности, нашедшее свое выражение в « Кентерберийских рассказах», в значительной мере основывалось на средневековых идеях. Так, «действительность» в позднем средневековье включала астрологические представления. Чосер относился к ним впол­не серьезно. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что в «Кентер­берийских рассказах» характеры и ситуации часто определяются поло­жением звезд и небесных светил. В качестве примера можно привести «Рассказ рыцаря». Астрология во времена Чосера объединяла средне­вековые предрассудки и научные астрономические знания. Интерес к ним писателя проявляется в прозаическом трактате «Об астроля­бии», в котором он объясняет некоему «маленькому Льюису», как пользоваться этим древним астрономическим прибором.

Средневековая философия часто объявляла реальными не только окружавшие человека предметы, но и ангелов, и даже человеческие души. Влияние этих идей можно проследить и в «Кентерберийских рас­сказах» Чосера. Его представление о мире включает и христианские чудеса, о которых повествуется в «Рассказе аббатисы» и в «Рассказе юриста», и фантастику бретонских лэ, которая проявляется в «Расска­зе ткачихи из Бата», и идею христианского долготерпения - в «Рас­сказе оксфордского студента». Все эти представления были органичны для средневекового сознания. Чосер не подвергает сомнению их цен­ность, о чем свидетельствует включение подобных мотивов в «Кентерберийские рассказы». Для Чосера как писателя самого раннего этапа английского Возрождения характерно не отрицание средневековых идеалов, а несколько ироническое к ним отношение. Проявляется это, например, в «Рассказе оксфордского студента», который подробно излагает популярную в те времена историю терпеливой Гризельды. Дочь бедного крестьянина, она становится женой крупного феодала, требую­щего от нее безоговорочного послушания. Желая испытать Гризельду, ее муж и повелитель приказывает отобрать у нее детей и инсценирует их убийство. Затем он лишает Гризельду всего имущества и даже одежды, изгоняет ее из дворца и объявляет о своем решении жениться вновь на молодой и знатной девушке. Гризельда безропотно выполняет все приказания супруга. Поскольку послушание - одна из основных христианских добродетелей, в конце истории Гризельда вполне за нее вознаграждена. Муж возвращает ей свое благоволение, она снова ста­новится повелительницей всей окрути и встречается с детьми, которых считала убитыми.

«Герой Чосера добросовестно пересказывает известную притчу. Но его заключительные слова ироничны:

It were ful hard to fynde now-a-dayes

In al a toun Grisildis thre or two.

В наши дни было бы очень трудно

Найти во всем городе две-три Гризельды.

Заключение повествователя-студента очень показательно. В нем от­разилось понимание нереалистичности, неправдоподобия представле­ний, являвшихся частью средневековой действительности» .

Реалистические тенденции в искусстве Чосера не сложились полно­стью, они находятся в становлении. Применительно к литературе XIV в. вряд ли можно говорить о воспроизведении действительности в формах самом действительности. Однако автора «Кентерберийских рассказов» отличает вполне осознанное стремление к правдивому изображению жизни. Подтверждением могут служить слова, которые писатель вкла­дывает в уста паломника по имени Чосер. В "прологе к «Рассказу мель­ника» он высказывает опасение, что не все рассказчики будут соблю­дать в своих историях правила хорошего тана. «Извиняясь за встречаю­щиеся в некоторых рассказах непристойности, Чосер-паломник говорит:

I moot reherce

Ніг tales alle, be they bettre or

Or elles falsen son of my mateere.

Я должен передать

Все их рассказы, будь они хороши или

Или фальсифицировать часть моего

произведения» .

Поэт стремится воспроизвести эти истории в виде, максимально близком к тому, в каком они якобы были рассказаны во время палом­ничества. В «Кентерберийских рассказах» проявляется, хотя и в зача­точной форме, творческая установка на реалистическое воспроизведе­ние жизни.

Отечественные литературоведы независимо от того, признают ли они реализм в литературе, предшествовавшей XIX веку, считают, что выяв­ление черт реалистичности в произведениях разных эпох способствует правильному пониманию преемственности в развитии художественного творчества. Так, Р. М. Самарин, рассуждая о реализме эпохи Возрож­дения, отмечает его тесную связь с плодотворными традициями средне­векового искусства.

Творчество Чосера принадлежит к сложному и переходному исто­рическому периоду, объединяющему разноречивые тенденции: своеобра­зие «Кентерберийских рассказов» во многом проистекает от того, что писатель продолжает средневековые традиции, по-новому интерпрети­руя их. Это проявляется, например, в способах характеристики героев. Художественный метод реализма предполагает изображение типиче­ских героев в типических обстоятельствах. Французский исследователь Ж. Бедье, анализируя фаблио, один из основных жанров средневековой литературы, отмечал, что в нем была еще слаба типизация. Вероятно, он имел в виду типизацию, как ее понимали в XIX в.

Характер героя того времени определялся его положением на иерархической лестнице, одна­ко еще со времен античности в научных трактатах и их популярных переложениях бытовали идеи о влиянии внешних обстоятельств на характер человека. Разумеется, обстоятельства часто понимались в метафизическом, а то и в астрологическом духе. В эпоху Чосера и художественная литература начинает искать причины тех или иных осо­бенностей человеческой личности не просто в положении человека вну­три феодальной иерархии, а в нем самом и во внешних обстоятельст­вах. Попытки писателей позднего средневековья проникнуть в тайны человеческой психологии опирались на восходящее к Гиппократу уче­ние о темпераментах, согласно которому все люди подразделялись на холериков, меланхоликов, сангвиников и флегматиков. Каждому типу темперамента соответствовали определенные черты характера. Чосер, вероятно, был знаком с этим учением, поскольку его влияние чувству­ется, например, в портрете мажордома. Слова и поступки героя подтвер­ждают эту характеристику.

Одним из важнейших обстоятельств, формирующих характер челове­ка, во времена Чосера считалась астрология. Согласно астрологическим представлениям звезда, под которой родился человек, влияет на его характер. Так, ткачиха из Бата утверждает, что ее любвеобилие было предопределено Венерой, а воинственный дух - Марсом. Обе эти пла­неты находились в небе в час ее появления на свет.

В отдельных случаях Чосер показывает влияние обстоятельств со­циального плана на характер своего героя. Весьма любопытен в этом отношении образ мельника Симкина из «Рассказа мажордома». Нечест­ность мельников была общепризнанным фактом, поэтому не случайно во времена Чосера существовала загадка: «Кто самый смелый в ми­ре?»- «Рубашка мельника, потому что она каждый день обнимает мошенника». Изображая своего героя вором, писатель следует средне­вековым представлениям о людях его профессии. Однако Чосер не ограничивается только сословно-профессиональной характеристикой. Симкин-представитель зажиточных слоев третьего сословия, поэтому в его образе много черт, обусловленных именно этим обстоятельством. Он человек с ярко выраженным чувством собственного достоинства, комически переходящим в чванливость. Но никаких традиционных при­чин для гордости у него нет: происхождения он не знатного, великих рыцарских подвигов не совершил. Основа независимости мельника - его богатство, созданное им самим путем обмана и воровства. В лице Симкина в «Кентерберийских рассказах» дана попытка показать соци­ально-обусловленный характер.

Одна из основных черт реалистического искусства заключается в умении раскрыть типическое в индивидуальном и через индивидуаль­ное. Поскольку средневековой литературе подобный прием был неиз­вестен, писатели того времени обычно ограничивались краткой типиче­ской характеристикой, например в фаблио. В отличие от них, Чосер придает своим героям индивидуализированные черты. Индивидуализа­ция образов в «Кентерберийских рассказах» обусловлена определен­ными процессами, происходившими в обществе и идеологии XIV в. Раннее средневековье, как считает Д. С. Лихачев, «не знает чужого сознания, чужой психологии, чужих идей как предмета объективного изображения», ибо в это время личность еще не выделилась из кол­лектива (сословия, касты, корпорации, цеха). Однако во времена Чо­сера в связи с ростом предпринимательства и частной инициативы уве­личивается роль отдельного человека в жизни общества, что служит основой для появления в области идеологии индивидуалистических идей и веяний.

«В XIV в. проблема индивидуального звучит в литературе, искусст­ве, философии, религии. П. Мрожковски связывает тенденцию к инди­видуализации с идеями скотизма, который «подчеркивал красоту каждого данного отдельного предмета». Основоположником этого философско-богословского течения был Дуне Скот (1266-1308). В известном споре между средневековыми реалистами и номиналистами он зани­мал позицию умеренного номиналиста. По мнению Дж. Морса, в уче­нии Окота наибольшую ценность представляют два момента: идея при­мата воли над разумом и мысль об уникальности индивида» . Для нас более важно второе положение, которое связано со спором о реально­сти абстрактных понятий. По убеждению Дунса Скота, явления, обоз­начаемые этими понятиями, реально существуют: ведь человечество состоит из индивидов. Возможность объединения их в одно обуслов­лена тем, что разница между индивидами носит не родовой, а формаль­ный характер. Все человеческие души принадлежат к одному роду, у них общая природа, поэтому в совокупности их можно называть чело­вечеством. Но каждая душа обладает индивидуальной формой. «Само существование отдельной души,-пишет, разбирая взгляды Дунса Скота, Дж. Морс, -состоит в ее уникальности. Душа имеет не только quidditas ("whatness", духовность), но и haecceitas ("thisness", ...ин­дивидуальность)... Она не только „душа", но „эта душа"; также и тело имеет не только телесность, но и индивидуальность. Человек - не просто человеческое существо, он это человече­ское существо, и данное -качество обусловливает его принадлежность к человечеству» .

В «Кентерберийских рассказах» Чосер попользует различные спо­собы индивидуализации. Он подчеркивает особенности внешности и поведения участников паломничества: бородавку на носу у мельника, раздвоенную бороду купца, девиз на брошке аббатисы. Часто писатель прибегает к характеристике поступком. В этом отношении показателен образ плотника Джона. В «Рассказе мельника» нет авторского описа­ния этого героя, все черты его характера проявляются по мере разви­тия действия. Доброта плотника раскрывается Чосером в следующем эпизоде: он сам отправляется навестить Николаса, когда тот симулиру­ет отчаяние по поводу якобы ожидаемого потопа. Чосер делает Джона легковерным и не очень умным. Читатель понимает это, когда плотник принимает предсказание Николаса за чистую монету. Герой Чосера не эгоистичен, он способен заботиться о других. Когда он узнает о гро­зящем бедствии, он беспокоится не о себе, а о своей молодой жене:

«Как? ну а жена?

Ужель погибнуть Алисон должна?»

Едва ли не впервые в истории английской литературы Чосер инди­видуализирует речь своих героев. Он использует этот прием при харак­теристике студентов Алана и Джона в «Рассказе мажордома»; В речи этих школяров заметен северный диалект.По мнению некоторых за­падных литературоведов, во времена Чосера северяне считались людьми грубыми и неотесанными. Этот факт усугубляет обиду, кото­рую наносят Алан и Джон своему хозяину. Они соблазняют его жену и дочь, «благородством происхождения» которых мельник весьма гор­дится.

Приведенные выше соображения позволяют, говорить о реализме «Кентерберийских рассказов», хотя «черты его но­сят еще первоначальный, зачаточный характер, отличный от характера реализма более позднего и зрелого. Эти черты обусловлены тесной связью литературы раннего Возрождения со средневековой культурой» .

Реализм Дж. Чосера способствовал переосмыслению и переоценке жанровых канонов. Писатель не оставался в пределах канонов реалистических элементов внутреннего и внешнего мира. Реализм Чосера стал предпосылкой жанрового синтеза, о котором не раз говорили на протяжении работы.

В данной курсовой работе мы рассмотрели художественное произведение Дж. Чосера «Кентерберийские рассказы». В определенной степени изучили явление жанрового своеобразия произведения.

У Чосера различные исходные жанры, которыми он опериру­ет, не только сосуществуют в рамках одного сборника (это име­ло место и в средневековых «примерах»), но взаимодействуют между собой, подвергаются частичному синтезу, в чем Чосер уже отчасти перекликается с Боккаччо. Нет у Чосера, так же как у Боккаччо, и резкого противопоставления «низких» и «вы­соких» сюжетов.

«Кентерберийские рассказы» представляют собой совершенно ренессансную (по типу) энциклопедию английской жизни XIV в., и вместе с тем - энциклопедию поэтических жанров времени: здесь и куртуазная повесть, и бытовая новелла, и лэ, и фаблио, и народная баллада, и пародия на рыцарскую авантюрную поэзию, и дидактическое повествование в стихах.

В отличие от крайне схематических изображений представи­телей различных социальных и профессиональных групп в сред­невековой повествовательной литературе Чосер создает очень яркие, за счет живого описания и метких деталей поведения и разговора, портреты социальных типов английского средневе­кового общества (именно социальных типов, а не «характеров», как иногда литературоведы определяют персонажей Чосера). Эта обрисовка социальных типов дается не только в рамках от­дельных конкретных новелл, но в не меньшей мере в изображе­нии рассказчиков. Социаль­ная типология паломников-рассказчиков отчетливо и забавно проявляется в их речах и спорах, в автохарактеристиках, в вы­боре сюжетов для рассказа. И эта сословно-профессиональная типология составляет важнейшую специфику и своеобразную прелесть в «Кентерберийских рассказах». Она отличает Чосера не только от средневековых предшественников, но также от большинства новеллистов Возрождения, у которых общечелове­ческое родовое начало, с одной стороны, и сугубо индивидуаль­ное поведение - с другой, в принципе доминируют над сослов­ными чертами.

«Кентерберийские рассказы» представляют собой один из за­мечательных синтезов средневековой культуры, отдаленно срав­нимый в этом качестве даже с «Божественной комедией» Дан­те. У Чосера также имеются, хотя и в меньшей мере, эле­менты средневекового аллегоризма, чуждого новелле как жан­ру. В синтезе «Кентерберийских рассказов» новеллы занимают ведущее место, но сам синтез гораздо шире и гораздо важнее для Чосера. Кроме того, синтез жанров у Чосера не завершен, не происходит полной «новеллизации» легенды, басни, сказки, элементов рыцарского повествования, проповеди и т. д. Даже новеллистические «рассказы», особенно во вступительных частях, содержат многословные риторические рассуждения о различных предметах с приведением примеров из Священного Писания и античной истории и литературы, причем эти примеры повествовательно не развернуты. Автохарактеристики рассказчиков и их споры далеко выходят за рамки новеллы как жанра или даже сборника новелл, как особой жанровой формации.

За эту главную свою вещь Чосер вплотную взялся, повидимому, не раньше 1386 г. Но мы знаем, что отдельные ее куски были написаны задолго до этого: "Св. Цецилия" (рассказ второй монахини), фрагменты рассказа монаха, "Лаламон и Архит" (рассказ рыцаря), "Мелибей" (второй рассказ Чосера), рассказ священника. Когда писались эти вещи, у Чосера едва ли имелся план "Кентерберийских рассказов". Он появился потом, и подходящий материал, ранее подготовленный, самым естественным образом был втянут в появившееся обрамление. Наиболее значительная часть "Кентерберийских рассказов" (Canterbury Tales) появилась в четырехлетие 1386-1389 гг. Окончательный текст заключает в себе 20 цельных вещей, две незаконченных и две оборванных. Тут, как увидим, далеко не все, что было задумано. Но общественный смысл произведения, художественная ценность его и влияние на дальнейший рост английской литературы сказались вполне. В "Кентерберийских рассказах" Чосер рисует общество новой Англии. В этом обществе есть место и для рыцаря, как есть для него место в пестрой компании Кентерберийских паломников. Но его и там, и тут уже теснят, и наиболее живая и гибкая часть феодального класса начинает под давлением обстоятельств переходить на пути буржуазного хозяйствования. А скоро - это уже началось с воцарением чосерова благодетеля Болинброка - феодалы примутся истреблять друг друга: близится война Роз. На смену рыцарям придут другие. Эти другие - средние классы. Чосер рисует их с особенным увлечением. Многие из Кентерберийских паломников - торговцы и ремесленники хорошего достатка или представители свободных профессий. На них одежда из добротного сукна, у них славные кони, в их кошелях есть чем платить за постой. Даже крестьянин у него (пролог) - не бедняк: он исправно вносит свои десятины и выполняет свои повинности, не жалуясь на судьбу. Он совсем не похож на голодных коттеров Ленгленда или на крестьянина, с такой потрясающей силой изображенного в "Символе веры Петра Пахаря". Чосер охотно вдается в подробности купеческого и ремесленного (рассказ мельника) быта. Он не скрывает и смешных сторон горожан (женщина из Бата), но нигде его юмор не бывает так пропитан мягкой лаской, как в этих случаях. К высшим классам его отношение не враждебно. Только тонкая насмешка, сквозящая, например, в рассказе-пародии о сэре Топазе, показывает, что автор перерос рыцарскую идеологию. Гораздо явственнее насмешки над духовными особами. Их несколько в компании, и все они карикатурны (за исключением священника), особенно монахи: тут сказались, быть может, и отзвуки проповеди Виклифа. Чосер великолепно знает, что церковь должна кормить за счет сынов народа армию своих тунеядцев, ибо иначе она существовать не может, и он умеет это показать (рассказ продавца индульгенций). Нужным он считает только приходского священника. Остальные уже не нужны.

27) Английская литература XV века: общая характеристика.

Пятнадцатое столетие в истории Англии обычно представляется нам порой упадка и разложения. Во всех областях жизни и культуры этого исторического периода взорам наблюдателя открываются прежде всего черты распада, ослабления творческой деятельности. Литература этого периода на первый взгляд не выдвигает ни одного крупного имени; место прежних поэтических светил занимают компиляторы, подражатели, переводчики, всецело живущие наследием прошлых времен. Непрерывные войны и междоусобицы не благоприятствовали развитию мирного творческого труда. XIV столетие завершилось низложением короля Ричарда II (1399 г.). В лице Генриха IV на английский престол вступила династия Ланкастеров. Царствование Генриха было тревожно и полно неудач. Произвол феодалов, постоянные распри между ними, тяжелые налоги, бременем ложившиеся на плечи трудового населения, начало фанатического преследования "еретиков", - все это скоро ожесточило население, и в начале царствования Генриха V (1413-1422 гг.) привело к массовым народным волнениям. Генрих V попробовал отвлечь внимание от внутренних неурядиц широко задуманными военными походами против французов, возобновив, таким образом, Столетнюю войну с Францией, несколько заглохшую при Ричарде II и Генрихе IV. Внешне эти были удачны и долгое время потом тешили английское национальное самолюбие. Битва при Азенкуре (1415 г.), когда Генрих, высадившийся на французском берегу со своими небольшими отрядами разбил многочисленное французское войско, никогда не теряла своей притягательной силы для английских поэтов, драматургов и романистов; ее прославил и Шекспир. Дальнейшие успеха Генриха V казались еще более ослепительными; захват всего севера Франции, взятие Парижа (1422 г.) были пределом тех надежд, какие возлагали на него его современники. Но Генрих V умер неожиданно, в пору высшего расцвета своей военной славы. Корону получил его малолетний сын (Генрих VI, 1422-1461 гг.). Тотчас же начались распри феодалов, борьба придворных партий за влияние и власть; французские владения Англии начали быстро уменьшаться, за периодом блестящих побед началась пора горьких поражений. К 1450 г. англичане сохраняли за собой на континенте только одно Кале. Не успела, однако, закончиться Столетняя война с Францией, как в Англии возникли новые, на этот раз междоусобные войны, повергшие страну в состояние полного беззакония. Война Алой и Белой Роз (1455-1485 гг.) была последней смертной схваткой мятежных феодальных сил. Это была борьба за корону и, вместе с тем, за создание нового абсолютного монархического режима. На полях сражений между сторонниками Йорков и Ланкастеров, вместе с гибелью почти всей старой феодальной знати, исходила кровью и умирала старая феодальная культура. Битвой при Босворте (1485 г.), когда Генрих Тюдор победил своего соперника Ричарда III, начинается новая эра английской истории. Молодая династия Тюдоров опиралась на новые социальные силы. Новое дворянство, захватившее наследственные земельные владения старых феодальных родов, уничтоженных в период междоусобных войн, находилось в непосредственной зависимости от королевской власти и поддерживало ее стремление к дальнейшему национально-государственному объединению страны. В течение всего XV столетия непрерывно растет влияние джентри, купечества, городов, заметное уже и в XIV в.; ширится промышленность и торговля, растет дух предпринимательства. Во весь этот период, несомненно, возрастала грамотность в более широких, чем прежде, кругах населения. Вместе с растущими потребностями окрепнувшего среднего класса увеличилась сеть школ в Лондоне и провинции, начиная от школ, учрежденных королем (в Итоне и Кембридже), и школ церковных или содержимых гильдиями вплоть до небольших частных заведений, в которых детям давались первые уроки грамоты. Характерно, что наибольшее количество школ относилось к разряду начальных, где учащиеся получали не научное образование, но лишь готовились к сугубо практической, чаще всего купеческой, деятельности. Развитие школьного образования повышало спрос на книгу, увеличивало производство рукописей как тогдашнюю форму издательской деятельности. На основании одного официального документа, относящегося к 1422 г., мы можем заключить, что в этом году из 112 лондонских гильдий четыре гильдии были специально заняты перепиской рукописных книг для продажи. К середине и особенно к концу XV столетия мы имеем ряд сведений о библиотеках таких рукописных книг, возникающих не только у земельных магнатов или представителей церкви, - но и у дворян и зажиточных горожан. Одним из наиболее знаменитых документов этого рода является опись частной библиотеки Джона Пастона, землевладельца, сделанная вскоре после 1475 г. Прочие искусства - живопись, скульптура, архитектура - в Англии XV столетия также не находились в упадке, напротив, получали новые и более прочные основания для своего развития. Английская живопись и скульптура этого времени, например, испытали на себе благотворные воздействия итальянской и бургундской школ и создали ряд замечательных произведений, рассчитанных не только на церковный обиход. Архитектура переживала один из периодов своего расцвета и также постепенно обмирщалась; наряду с великолепными зданиями церквей и монастырей в Англии воздвигались также замечательные светские постройки - университетские колледжи, дома зажиточных горожан (Crosby Hall в Лондоне, 1470 г.), здания для цеховых объединений (лондонский Guildhall, 1411-1425 гг.). Коммерческие связи привлекали в Лондон и английские портовые города значительно большее, чем прежде, количество иностранцев. Наибольшее количество англичан, проявлявших в первой половине XV в. склонность к занятиям классической древностью и приверженность к новой науке, принадлежало к высшей клерикальной знати. На этом фоне резко выделяется фигура Гемфри, герцога Глостерского, брата Генриха V, который был первым гуманистом-меценатом, покровителем гуманистических интересов среди английских ученых и писателей его времени. Гемфри был большим любителем античности и пламенным поклонником итальянской учености. Он выписывал из Италии учителей для изучения античных авторов, тратил огромные средства на приобретение рукописей, состоял в переписке с рядом гуманистов, заказывал им переводы греческих авторов. Важнейшим результатом деятельности Гемфри было накопление замечательных книжных богатств, которыми полвека спустя смогли воспользоваться первые английские гуманисты. Библиотека Гемфри была завещана им Оксфордскому университету. Рядом с Гемфри можно назвать другого представителя английской аристократии XV в., стяжавшего значительную славу в самой Италии своими образцовыми латинскими ораторскими резами. Это был Джон Типтофт (John Tiptoft), граф Вустерский. Начиная с 1450-х гг., увеличивается число молодых англичан, которых влекла в Италию жажда знания. Огромное значение для всего рассматриваемого и для последующих периодов имели изменения в области языка. Сравнительно с XIV в. в Англии в это время несомненно уменьшилась распространенность французской речи, даже в кругах высшей знати. В течение всего столетия возрастало значение лондонского диалекта. Под его воздействием стушевывались диалектальные отличия в письменном языке других английских областей. Завершение централизации политической власти к моменту окончания войн Алой и Белой Роз способствовало и централизации в области языка, выработке на основе лондонского диалекта общеанглийской литературной речи. Большое значение в этом же отношении имело появление в Англии книгопечатания. Открытие в Англии первой типографий было делом Вильяма Кэкстона (William Caxton, 1421-1491 гг.), издателя и переводчика. Юношей Кэкстон поступил в качестве ученика к богатому лондонскому купцу Роберту Ларджу, который был шерифом, а затем и лорд-мэром столицы. После смерти Ларджа Кэкстон прожил около 30 лет в Брюгге; одном из важнейших торговых центров тогдашней северо-западной Европы. Там он достиг значительного положения и почета, являясь чем-то вроде консула, "управлявшего англичанами, живущими за границей". В Брюгге жило много писателей, переводчиков, переписчиков-каллиграфов, художников-миниатюристов и переплетчиков; здесь цвела литература и поэзия, правда, поздним осенним цветом средневековой культуры, уже обреченной на гибель; средневековые рыцарские романы и куртуазная лирика были еще здесь в большом ходу. Все это не могло не оказать влияния и на Кэкстона; еще около 1464 г. он начал переводить с французского собрание повествований о Трое. Этот перевод Кэкстон впоследствии издал в том же Брюгге (The Recuyell of the Historyes of Troye, 1474 г.). Это была первая печатная книга на английском языке, хотя и вышедшая еще за пределами Англии. В 1474-1475 гг. Кэкстон вошел в компанию с художником-миниатористом и каллиграфом Мансионом и начал печатать книги. Кроме "Собрания повествований о Трое", Кэкстоном совместно с Мансионом изданы были в Брюгге книга о шахматной игре (The Game And Playe of the Chesse) и одна книга на французском языке.

За время с открытия Вестминстерской типографии и до конца XV столетия (до 1500 г.) в Англии было напечатано около 400 книг. Английская литература XV столетия носит переходный характер - от средневековья к Ренессансу. В ней еще очень сильны старые традиции; она все еще тяготеет к старым формам, но постепенно эти формы заполняются новым содержанием, которое видоизменяет и ломает их. Эпопея тяготеет к роману и хронике, место поэзии занимает проза. Тяготение к прозе получает свое подкрепление в широко развившейся переводческой деятельности. В XV в. в Англии переводят латинские трактаты, французские романы и разнообразнее сочинения, имеющие приложение к жизни. Литература получает специфически практическое назначение, которого она не имела раньше, и начинает в гораздо более широких размерах обслуживать многочисленные потребности населения. Каталоги английских рукописей XV столетия пестрят трактатами об охоте и рыбной ловле, военном искусстве и фортификационном деле, в разведении плодовых садов, сельском хозяйстве и домоустройстве. Медицина и воспитание, поваренные книги и правила этикета встречаются здесь чаще, чем теологические сочинения или произведения художественной литературы в собственном смысле слова. Особенно многочисленны книги, связанные с торговой деятельностью: коммерческие справочники и путеводители для странствующих купцов, сочинений географического или экономического характера. В первой половине XV в. все подобные произведения, включая и учебные книги, пишутся преимущественно стихами; второй половине столетия стихи заменяет проза, техника которой уже приобретает некоторую устойчивость, вырабатывая общие литературно-грамматические нормы. Типичным примером стихотворного произведения чисто практического назначения может служить весьма любопытная "Книжица английской политики" (Lybelle of Englishe Polycye, 1486 г.), написанная неизвестным лицом в целях поучения английского купечества. Она выдвигает широкую программу правительственных мероприятий, необходимых, по мнению автора, для дальнейшего процветания страны, в тот период, когда Англия, действительно, все очевиднее переходит к активной торговой деятельности, к завоеванию новых рынков. Истинный путь обогащения английского государства автор видит в том, чтобы всеми силами защищать торговлю и с помощью флота и вооружения господствовать "над узким морем", т. е. Ламаншем, между обоими, английскими в то время, портами - Дувром и Кале. Среди наук в Англии XV столетия теология доминировала попрежнему. Догматические проблемы все еще стояли на первом плане, но рядом с ними нарождались уже и новые этические интересы, которые выдвигала сама жизнь, помимо богословия и в стороне от него. Апологеты католической ортодоксии в это время пользовались латинским языком для своих полемических сочинений. Исключение составляют лишь богословские работы Реджинальда Пикока, бывшего одним из важнейших английских прозаиков XV столетия. В исторической и публицистической литературе XV в., так же как и в других областях письменности, латинский язык постепенно уступает место, английскому. Английская публицистика XV в, рождалась не в стенах монастыря, но в водовороте политических страстей и кровавых междоусобий. Первый крупный политический писатель Англии, Джон Фортескью (John Fortescue, около 1395-1476 гг.), стоял в самом центре династической борьбы за престол и литературную деятельность свою начал как автор злободневных политических памфлетов. Важнейшее из его латинских сочинений, написанное им для принца Эдуарда Ланкастерского, - трактат "О природе естественного закона" (De natura legis naturae), первая часть которого говорит о различных формах государственного строя; неограниченной монархии (dominium regale), республике (dominium politicum) и конституционной монархии (dominium politicum et regale). Фортескью написал также для принца Ланкастерского латинский трактат "Похвала английским законам" (De laudibus legum Angliae, 1470 г.). Это сочинение замечательно во многих отношениях. Художественная литература в собственном смысле слова, однако, значительно более скудна в Англии XV в., чем в предшествующем столетии. Поэты подражают Чосеру и долго не могут найти, собственные творческие пути; прозаики немногочисленны: рядом с Кэкстоном-переводчиком стоит лишь им же изданный Томас Мэлори с его единственной книгой повествований о рыцарях "Круглого Стола". Но в XV столетии в Англии, как бы в противовес сравнительно бедной книжной поэзии, расцветает народная поэзия. Баллады Англии и Шотландии - наиболее оригинальный и жизнеспособный вид поэзии этого времени - оказывают сильнейшее влияние и на последующее литературное развитие. Со всей полнотой жизни цветет в эту пору также народная драма, которая окажет могущественное воздействие на английский театр эпохи Возрождения.